Это гадкое слово – свобода. Почему его прокляли в демократической России?
Нам внушают, что главное завоевание демократии – свобода. Но так ли она нужна человечеству?
Намерения, конечно, благие…
Самое опасное занятие – пытаться силком осчастливить человека, считать его венцом творения, полагая, что самое главное для него – свобода и прочие демократические ценности. Он прекрасен – и точка! А ведь человек спокойно может убивать, предавать, пресмыкаться перед начальством, унижать слабого. Ради собственного благополучия карабкаться вверх по головам и делать больно окружающим.
Выдавать желаемое за действительное опасно, это всегда приводит к печальным последствиям. Человек, конечно, хочет быть свободным. Теоретически. Но свобода не может существовать сама по себе. Она должна встроиться в другие человеческие ценности, обрести гармонию.
Для свободы нужен фундамент, и прежде чем рассуждать о ней, недо выяснить: чем живёт человек? Кто из современных желателей народного блага был в небольшом моногороде, где закрылось единственное предприятие? Съездил бы, посмотрел. Почитал бы местным жителям лекции о свободе и демократии. Сам попробовал бы прожить на пенсию или пособие по безработице. И вот тогда бы и рассуждал о свободе.
А то очень, знаете ли, удобно, выпив коньячку и закусив швейцарским шоколадом, рассуждать из Лозанны, как обустроить всю планету и Россию в том чсиле.
Вот Рене Шатобриан, французский писатель XIX века: «Когда свобода исчезла, остаётся ещё страна, но отечества уже нет». Каков был его социальный статус? Виконт, пэр Франции. Юные годы провёл в родовом замке. То есть вопросы бытия у него были закрыты. Было где жить, чем питаться. Неурожай не заставил бы его умирать голодной смертью. Его не могли убить в уличной драке как какого-нибудь Гавроша.
И вот Шатобриан, принадлежавший к высшему сословию, рассуждает о свободах. Что ответит ему французский крестьянин из Авиньона, работающий по 16 часов в день? У него дети болеют, есть нечего, а ему предлагают стать «свободным». Как это будет выглядеть в его ситуации?
Никакой свободы – как общечеловеческой категории – вне культурных традиций и исторических реалий не существует. Мало того, отказавшись от одних «несвобод», мы автоматически принимаем другие. В любом обществе человек всегда ограничен властными структурами, морально-этическими нормами, законами.
Например в двадцатые годы XX века советское правительство запретило калмычкам носить национальную одежду: казакины и шлыки, которые провоцировали туберкулёз шейных позвонков. Благодаря этому запрету огромное количество женщин осталось живо и здорово. Было это элементом несвободы? Несомненно. Но что важнее: смерть от туберкулёза или возможность носить то, что к чему привыкли?
Обратная сторона одиночества
Человек желает свободы меньше всего – она не входит в структуру его базовых потребностей. Известный американский психолог Э. Фромм даже написал серьёзный труд «Бегство от свободы». Он считал, что свобода есть обратная сторона одиночества, которое порождает чувство бессилия и высокой тревожности.
Основной выбор – между свободой и безопасностью. И человек всегда предпочтёт безопасность. Матушка-природа позаботилась, чтобы безопасность была базовой потребностью. Иначе человечество просто не выжило бы как вид. И говорить о свободе не как о некой абстракции, а как о жизненной ценности может только тот, у кого удовлетворены базовые потребности. Кто чувствует себя защищённым, сыт, одет, имеет крышу над головой и счёт в банке. Как Шатобриан, например. Или как наши общественники, проживающие не в Моршанске на съёмной квартире, а в Лозанне на собственной вилле.
В реальной жизни мифические свободы чаще всего оказываются блефом. О какой свободе может идти речь для человека с тремя кредитами? Он что, гордо вскинет голову и не согласится на кабальные условия работодателя?
Да, теперь выпускник школы может свободно уезжать учиться за границу. И как этой свободой воспользоваться простой семья из Новошахтинска, например? Теперь нет распределения. Так ли рады этому обстоятельству выпускники вузов, не сумевшие трудоустроиться?
Шведский политик Улоф Пальме говорил, что свобода предполагает чувство уверенности. Страх перед будущим, болезнями и безработицей превращает её в бессмысленную абстракцию.
Знаете, почему большинство населения СССР с таким энтузиазмом приняло перестройку? Потому что социальная политика страны на тот момент была самой прогрессивной. Советскому человеку было гарантировано светлое будущее, работа, жильё. Когда у тебя всё стабильно, безопасно и есть уверенность в завтрашнем дне – можно и о свободе порассуждать.
Самый любимый козырь современных ревнителей всеобщего счастья: СССР – тоталитарное государство, и свобод там не было никаких. Всё душилось на корню. Но вот парадокс: сплошные запреты, а кино и литература того периода оставили необычайно востребованное наследие.
У нас были бесплатное образование, медицина, жильё, но хотелось свободы. Теперь о чём мечтаем?
Сегодня большинство уже пресытились мифической свободой, плодами которой оно не в состоянии воспользоваться. Потому такой высокий рейтинг у Путина, обещающего не свободу, но стабильность.
Именно потребность в стабильности порождает такую ностальгию по СССР. Многие только сейчас стали понимать: советские люди были свободными в рамках общечеловеческих ценностей: семья, работа, уверенность в завтрашнем дне. Сегодня нам предлагают насладиться волей в рамках химеры потребления: хочешь айфон последней модели – пожалуйста, новую машину – выбирай любую. Только в довесок к этому пришло абсолютное закабаление человека банком, деспотом-начальником, командным (корпоративным) духом и так далее.
Даже сам наш президент не волен перед нашими олигархами, шутя забросившими в корзину его грандиозный план деоффшоризации. А те не вольны перед их мировым хозяином, который уработает любого, кто скажет ему хоть слово поперек.
Свобода – это всего красивое слово, этикетка, которая ничто без главных в любом случае штанов.
Источник ЛГЗ
Нет комментариев
Добавьте комментарий первым.