Великоустюжская (Северная) чернь

 

 

Произведения декоративного-прикладного искусства всегда были одними из самых востребованных творений подлинных  мастеров.

Великий Устюг  свою всероссийскую и всемирную славу приобрел знаменитой «северной чернью» —  великоустюжским серебром.

Как известно, чернение по серебру «живет» в русском искусстве со времен Киевской Руси. Из трех исторически сложившихся центров черневого искусства — Москвы, Дагестана и Великого Устюга — последний отличается высочайшим уровнем исполнения и утонченной изысканностью изделий. Изготовление украшений и изделий из серебра в  городе известно с древнейших времён. Секреты ремесла передавались из поколения в поколение.

В Великом Устюге уже в XVII столетии работали мастера серебряного дела, но наивысший расцвет искусства черни в этом городе относится к XVIII веку.

Первое документальное упоминание о великоустюжской черни относится к 1683 году.

 

Подлинной столицей ювелирного искусства на Севере был Великий Устюг. Великоустюжские мастера освоили целый ряд художественных и технических приемов, придававших их работам черты неповторимого своеобразия. Влияние именно великоустюжской черни сказывается на всех художественных центрах Севера: Вологде, Вятке, Архангельске, а в последствии и Сибири: Тобольске, Иркутске,Томске, Якутске. Пользуясь теми же производственными приемами, что и мастера Великого Устюга, местные мастера вносили лишь свои особенности в тематику изображений и детали рисунка.

Чернь — это сплав серебра с медью, свинцом и серой.

Размельченный в порошок состав втирается в бороздки награвированного на серебряном предмете узора. При обжиге чернь прочно сплавляется с серебряной поверхностью, рождая черный графический рисунок. Его дополняют гравировкой, чеканкой, золочением, канфарением фона — прочеканиванием специальным острым инструментом, который создает зернистую фактуру поверхности металла. От способа приготовления черни и пропорций ее составных частей зависит прочность сцепления с серебром и оттенок черного цвета. Устюжане имели свой секрет состава. От других подобных центров северная чернь отличается особой прочностью и богатой гаммой — от пепельно-серого до густо-черного.

Северную чернь характеризует особо прочный черневой состав, пропорции составляющих частей которого сохранялись как профессиональная тайна поколениями великоустюжских мастеров. Искусство северной черни периода XVIII-XIX веков занимает как бы промежуточное положение между профессиональным и народным искусством, в котором, как известно, имеются исключительно устойчивые местные художественные традиции,. Изделия устюжских мастеров подчеркнуто массивны, формы их пластичны, с плавными контурами, закругленными углами, что великолепно сочетается с мягкостью гравировки, создающей впечатление пластичности рисунка черни.

Тематика рисунка черневых изделий этого периода была характерной: пасторальные сцены, парковые пейзажи с архитектурой и др. В 70-х годах XVIII века появляется новая тематика, прославляющая известные победы русской армии и флота, панорамы Великого Устюга, Архангельска и Вологды.

Любовь к своему городу устюжане выражали в многочисленных панорамах, помещаемых на самых разнообразных предметах. Так, один из крупных потомственных мастеров XIX века — Михаил Кошков украсил видами города комплект чайных ложек. Несмотря на миниатюрные размеры, тонко награвированные пейзажи достоверно передают основные архитектурные ансамбли знаменитой набережной Великого Устюга. Успехи устюжан побудили к аналогичным пробам и вологодских мастеров. В 1837 году Иван Зуев поместил на гладком фоне серебряного подноса вид на вологодский Софийский собор. Тонкой штриховой гравюрой исполнен не только архитектурный пейзаж, но своего рода жанровая зарисовка города того времени.

В период революции и после неё уникальная технология чернения чуть не погибла. Выжила она благодаря единственному мастеру — Михаилу Чиркову, который не предал дело и сформировал вокруг себя новую плеяду талантливых художников. Говорят, англичане не раз пытались выманить секрет чернения серебра, но он до сих пор — строжайшая тайна.

 Редкое по красоте искусство в наши дни переживает второе рождение.

Уже в довоенные годы в Великом Устюге работала артель «Северная чернь», руководителем которой многие десятилетия был заслуженный деятель искусств РСФСР Е.П. Шильниковский, выдающийся гравер и художник, создатель орнаментального направления в искусстве северной черни. Ему принадлежит более трехсот рисунков для черневых изделий и собственных оригинальных произведений.

Сегодня «Северная чернь» развилась в крупное предприятие, где профессиональные художники на основе лучших традиций искусства чернения, плодотворно развивая их, создают изделия, пользующиеся неизменным спросом и успехом во многих странах мира. И это не случайно. Красота и изящество этих изделий поражает. 

 

А как свидетельство коомерческого успеха промысла -многочисленные подделки…

Как отличить настоящую чернь от подделки?
«Отличительной особенностью великоустюжского черневого серебра является чёткий рисунок тонкого растительного орнамента. На всех этапах создания изделия используется ручной труд — гравировка, чернение, золочение», — рассказывает Людмила БОБЫЛЁВА, заслуженный художник России, художник ЗАО «Северная чернь». И, конечно. особое изящество и высокий художественный уровень подлинных изделий!

 

Особенностью всех изделий является то, что, они выполнены традиционным для промысла ручным способом, с соблюдением в технологии основных приемов старинных мастеров. Изделия объединяет уникальность художественного стиля присущего только великоустюгскому направлению искусства чернения по серебру!

 

ЧЕРНЕНИЕ ПО СЕРЕБРУ. Устюг Великий, как и Новгород, несколько столетий был средоточием русской культуры, торговли и промышленности. Устюжане* (* Говорилось не «устюжане», а «устюжана», такая форма сохранилась до нашего времени) могли делать все: и воевать, и торговать, и хлебопашничать … Многие из них дошли до Аляски и Калифорнии и там обосновались, другие исходили всю Сибирь, торговали с Индией, Китаем и прочими странами.

Но те, что не любили путешествовать и жили дома, тоже не сидели сложа руки. В Устюге знали практически все промыслы, процветавшие на Руси и в средневековой Европе.
Человеку с божьей искрой в душе доступны все виды художественных промыслов, но нельзя же было заниматься понемногу всем и ничем взаправду. Выбирали обычно наследственный промысел, укрепляя и совершенствуя традицию либо пренебрегая ею** (* * Причины такого пренебрежения могут быть разными). В обоих случаях мастер или художник мог до конца проявить себя как личность. Но во втором случае промысел быстро хирел, исчезали мастерство и профессиональная тяга к прекрасному.

Было достаточно всего одного поколения, чтобы несуществующий предел высокой красоты и некий эстетический «потолок» занижались до крайности. Тогда-то и исчезала художественная, эстетическая основа промысла — главное условие его массовости, известности, а следовательно, и экономической выживаемости. Промысел погибал* (*К числу погибших северных промыслов можно отнести знаменитый устюженский «мороз по жести», финифть, золотую и серебряную скань, перегородчатую эмаль, производство изразцов, роговых изделий, игрушек и т.д.). На подступах к XX веку и в его начале устюженскую чернь по серебру постигла бы та же участь, если бы иссякли терпеливость и энергия нескольких энтузиастов. Мы должны быть благодарны городу Устюгу за сохранение великолепного искусства. Суть его в том, что художник вначале гравирует серебряное изделие, затем заполняет гравировку специальным составом — чернью. Эта «татуировка», если можно так выразиться, навечно фиксируется высокой температурой, то есть обычным огнем.

Великоустюгский завод «Северная чернь» выпускает добрую продукцию, пользующуюся высоким спросом дома и за границей. Это и понуждает наших экономистов всеми путями увеличивать вал, поощрять однообразие. Опасность для художества таится и в поточности производства. Если раньше художник все от начала до конца делал сам (никому не доверяя даже своего инструмента, не только изделия), то теперь изделия касается множество разных, иной раз и равнодушных рук. Выжить художеству в таких условиях неимоверно трудно.
И все же оно выживает.

Из книги Василия Белова «Остановленные мгновения»