Татьяна Воеводина. Право и душа.

ПО ВЕЛЕНИЮ ПРАВДЫ
Закон и ценности – это дом и фундамент. Ценности – фундамент, закон – строение, которое на нём возведено. Если в основе закона лежат чуждые народу ценности – такой закон никогда не будет прочен и не будет выполняться. Не обязательно дело придёт к бунту, хотя и так бывает, но ползучее игнорирование закона, нарушение, где только можно, – это гарантировано.
Законы вырастают из правил поведения, распространённых в народе: морали, житейских норм, правовых обычаев.
Собственно, это всем известно. Упорно не понимается вот что. Закон не просто когда-то, в невесть какой древности, вырос из синкретических морально-религиозно-бытовых норм и правовых обычаев. Вырос – ну а теперь у нас есть закон – и дело с концом. На самом деле закон постоянно, ежедневно должен произрастать из этих порою незаметных невнимательному глазу норм. Они-то и есть самый главный регулятор жизни! В том числе и те самые «понятия», которые мы связываем лишь с криминальной средой, а они есть везде. Вообще-то вся жизнь идёт «по понятиям» – о правильном и неправильном, о должном и недолжном, о благом и дурном.
А поскольку душа, психология, тот самый народный дух – у разных народов – очень разные, то и понятия у них разные. Иногда слегка разные, иногда – сильно разные, и законодатель обязан это учитывать. Даже не просто учитывать, а базироваться на этом в своей деятельности. Он обязан знать и чувствовать свой народ, отождествлять себя с ним. Это трудно и ответственно. Не будь оно так, законодательствовать было бы проще пареной репы: списал, как двоечник контрольную, у соседа – и порядок. Но то-то и печально, что не выйдет никакого порядка – правового порядка. «Государство – это обретший форму народный дух», – писал Гегель в своей знаменитой «Философии права».
О связи народного духа с позитивным правом много и плодотворно размышляли немецкие учёные так называемой исторической школы права в первой половине XIX века. Это направление мысли во многом питал ужас от созерцания Французской революции. Ход мысли этих учёных (Гуго, Пухта, Савиньи и др.) был такой: когда юридические установления не отвечают народной психологии и правовым обычаям народа – случаются революции. Закон, не отвечающий народному духу, – это словно жмущая одежда, её хочется сбросить. Правоведы исторической школы считали, что юридическая система – сродни языку: это и социальное явление, и – одновременно – природное, никем не выдуманное и не сконструированное.
От немецкой исторической школы осталась такая мысль – мысль на вечные времена: законодатель не конструирует, а угадывает право. Угадывает его в гуще народной жизни, сумев заглянуть в душу народа.
К сожалению, этот подход к праву не в тренде, он где-то на обочине, это своего рода «другой канон». В тренде – учение о правах человека, восходящее к мысли Руссо. Это понятно: героем теории женевского гражданина является добродетельный естественный человек, имеющий естественные права, тут истинно нет ни эллина, ни иудея. Предполагается, что для всех народов хорошо одно и то же и никакого народного духа нет, а есть всемирные и вневременные принципы демократии и прав человека.
В эпоху глобализации – самая полезная теория. Если же принять историческую теорию Пухты и Савиньи, то можно домыслиться до того, что не каждому народу и демократия подходит, а этого современные хозяева дискурса и вообще жизни допустить не могут.
Можно ли узнать, как народ понимает правду? Каково его практическое правосознание? В начале XIX века учёные-юристы прилежно собирали и изучали правовые обычаи, а заодно песни, сказки, пословицы. В этой важной работе участвовали два студента-юриста, ученики Савиньи. Сегодня эти давние студенты памятны под именем братьев Гримм.
Социологи как умеют, порой топорно, но всё-таки изучают представления людей о добре и зле, о праведной и неправедной жизни. Недавно было замечено и обсуждалось исследование крестьянского сознания, проведённое в Белгородской области учёными Высшей школы экономики по заказу тех, кто хотел организовать там производство и переработку подсолнечника. Об этом была подробная статья в «Эксперте». В статье легко прочитывается налёт презрения к унтерменшам, которые имеют общинную психологию и не имеют «достигательной мотивации».
Вообще лёгкое презрение к туземцам-замкадышам – свойство креативной публики. Людей с подобным отношением к делу и вообще к жизни нельзя допускать ни к какому законодательству. Народ и его чувства надо принять за данность, дать ему законы и вообще нормативные акты, не противоречащие его душе. И понемногу воспитывать, опираясь опять-таки на его дух и базовые верования. Потому что дух народа – это то, что меняется очень медленно, а в ядре своём и вовсе не меняется. Он может разрушиться – вместе с народом.

 

ЗАКОН ПРАВОВОЙ – И НЕПРАВОВОЙ
Разнотык закона и правосознания мы видим на каждом шагу. Когда топ-менеджер, развалив работу, получает гигантские премии, для народа он – вор, хотя всё сделано по действующим законам и иным правовым актам. Только вот такие правовые акты – не правовые – вот в чём беда. Право – шире закона, право – по существу дела – это интегральная справедливость. Поэтому закон вполне может быть (и реально бывает) неправовым.
Длительный опыт работы с разными людьми убедил меня: наш народ считает легитимным только трудовой доход.
О чём вы думаете больше всего, спорят соучредители мелкого и среднего бизнеса? Как больше «приподнять бабла»? Нет, есть вопросы и поважнее. Самая типичная причина споров соучредителей – кто больше работал. Именно размер личного трудового участия в бизнесе у нас считается правовой основой получения прибыли. Да, понимают вроде: всё дело в том, кто сколько внёс денег в уставной капитал, но это всё теория, а живая, нутряная, практика – вот она. Она – в работе.
Иногда дело доходит до курьёза: моя подруга не тратит деньги, вырученные от сдачи второй квартиры. Она живёт на трудовые деньги.
Наверняка кто-нибудь спросит ехидно: а как же финансовые пирамиды, всякие жульнические схемы быстрого и уж никак не трудового обогащения? В них что – не народ участвует? Народ. Но он участвует в них, как участвует в грехе. Он не ощущает это каким-то настоящим доходом. Это для него что-то вроде рулетки. Мне думается, поэтому наших людей очень легко заманить в какие-то уж совершенно нелепые финансовые конструкции.
Иногда думаешь: «Ну неужели взрослому человеку не понятно, что…» А ему не то что непонятно – он вообще в это дело не вникал. Это для него что-то бесовское, неправедное – чего в него вникать? Наши люди, и это давно замечено, и беря кредит, не читают его условия. Вообще делание денег из денег, какие-то извороты для приращения денег для наших людей – это грех и бесовщина. Даже если на поверхности сознания он считает, что финансовый рынок – это нормально, даже прогрессивно и замечательно, внутри он считает такой способ обогащения – неправедным.
Только прибыток от труда считает наш народ честным, праведным.
Поэтому народное правосознание не приняло приватизации. То, что разграбление страны происходит по законам (тогдашним или нынешним), ровно ничего не меняет. Народ подчинился закону как силе, а не правде – только и всего. Приватизация нанесла огромную травму народному правосознанию, вообще народному духу.
На каком основании имярек получил рудники и заводы? На основании закона? Такого основания и такого закона в народном правосознании нет и быть не может. Это неправовой закон. А коли так – «пропадай, моя телега, все четыре колеса». Раз само государство подаёт пример, значит, и нам, маленьким людям, можно добывать имущество любым путём – красть, насильничать, жульничать, брать взятки. А чо – им можно, а мне нет?
Среди креативной интеллигенции бытует мнение, что-де народ наш страшно не любит героев эпохи приватизации. Не любит оттого, что вообще склонен к равенству в убожестве и завистливо ненавидит богатых и успешных.
Это – неправда. Разумеется, зависть – это общечеловеческое свойство. Но! Наш народ с уважением относится к собственности, приобретённой трудом, в том числе и трудом предпринимательским. Если человек создал бизнес с нуля, достиг приличных результатов, даёт работу другим, честно выполняет свои обязанности – такой человек в народном правосознании легитимен и даже уважаем.
Не принимается нашим народом и частная собственность на землю. Как ощущает народ? Земля – богова, общая. В частной собственности может находиться участок вокруг дома или дачи – это допустимо, а земля сельскохозяйственного назначения, земля-кормилица, а паче того леса, недра – это общее. Хочешь пахать, украшать землю – возьми, поработай. Не хочешь – отдай тому, кто будет работать. Работать – не спекулировать. Так примерно понимает народ в своей душевной глубине. Абсолютно не принимается собственность иностранцев на нашу землю.
Так было, вероятно, всегда. Когда-то мне привелось прочитать письма Льва Толстого Столыпину (они состояли даже в каком-то дальнем родстве). Толстой, хорошо знавший крестьян, писал примерно вот это самое: народ не приемлет частной собственности на землю.
То есть что получается? То, что создано самим сосбственником, уважается. А вот бизнес, связанный с землёй и/или выросший из приватизации (приватизировали не мы, а наши предшественники, которые довели хозяйства до ручки), не кажется правильным, легитимным.
Уважать закон, любой закон, просто потому, что это закон, русский человек не будет. Dura lex, sed lex – это всё-таки западное, не наше.
Мы, русские, природные анархисты, мы мало ценим государство, его организующую функцию. Соответственно и государственному правосудию как-то не доверяем.
Наш народ, получив какой-то закон или правило, в первую очередь задумывается не над тем, как лучше его исполнить, а о том, как лучше обойти. Даже если правило это не только не репрессивно, а вполне резонно и общеполезно. Болезнь эта давняя, но – излечимая. Постепенно люди убеждаются, что действовать по правилу – удобнее и проще; с моими продавцами, во всяком случае, именно так и происходит. Главное, чтобы закон не нарушали сами законодатели – на всех уровнях: от артели до целого государства. К правопорядку народ надо воспитывать, как воспитывают детей соблюдать порядок житейский. И, надо сказать, дети, как и народы, по естественной склонности к порядку тоже сильно отличаются друг от друга.
ORDNUNG… ПО ВОЗМОЖНОСТИ
Отдельный вопрос: дисциплина. Русский народ по природе не дисциплинирован. У русского жизнь не разложена по полочкам, порядок не пленяет, не кажется чем-то приятным или хотя бы необходимым и достойным внимания и труда. Достаточно взглянуть на наши города и посёлки. Русские склонны прощать себе и другим опоздания, неточность в делах, срыв сроков. Поклонение порядку – не наша национальная черта.
Очень вероятно, что повышенная строгость наших законов исторически была призвана скомпенсировать народную расхлябанность. У нас часто регламентируется то, что в других странах отдаётся на усмотрение исполнителей. Например, наши строительные нормы – очень подробные и определяют практически каждый шаг.
Жёсткая регламентация в нашей жизни – вещь необходимейшая, иначе всё будут делать вкривь и вкось, проявляя народную смекалку, природную смётку и безудержную инициативу. Подробная регламентация иногда вызывает даже восхищение иностранцев. Когда-то крупная строительная итальянская фирма потратилась на полный перевод наших СНиПов, и не для работы у нас, а просто как документ технической мысли. Наши ГОСТы тоже важный и ценный документ, концентрирующий большой технический опыт. Сегодня «сделано по ГОСТу» – особый показатель качества.
Похоже, что русская пунктуация – самая регламентированная: для иностранных языков так подробно не расписано, когда ставить запятую, когда двоеточие, когда тире.
Всё это – необходимость. При недостатке внутренней дисциплины – требуется дисциплина внешняя. Вернее, идущая извне. Любят говорить: это всё потому, что народ чувствует несправедливость, вот он и нарушает правила. А почему, например, в школе у нас списать, сжульничать, обмануть учителя – дело чести, доблести и геройства, а в Америке – постыдный поступок? Учитель что – угнетает кого-то? Существует всё-таки природная склонность к порядку, органическое нечто…
Собственно, так и говорится в старинном юмористическом стишке:
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
Сто лет назад юрист Богдан Кистяковский процитировал этот стишок в знаменитых «Вехах». Там он опубликовал статью «В защиту права» – интересен уж сам заголовок. Содержание ещё интереснее: автор призывает интеллигенцию обратить внимание на право как важный аспект устройства жизни.

 
«НАРОД НЕ ВЛАСТЕН В СВОИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ»
Гюстав Лебон, бешено популярный в XIX веке, а ныне забытый французский мыслитель, чьи книги были в библиотеке и Николая II, и Ленина, настаивал: никакой народ не может произвольно заимствовать у другого даже самый замечательный образ правления и соответствующие ему институты власти.
То есть заимствовать-то можно, но работать это не будет. Это будет муляж. А впоследствии народный дух обкатает и наполнит своим содержанием эту заёмную форму, в результате чего выйдет нечто совершенно уродливое и крайне неэффективное. Именно об этом говорил Черномырдин: какую партию ни заводи – а всё КПСС получается. Зачем приспосабливать к своим потребностям чужую форму, когда можно употребить свою?
Своей формой была советская власть. Даже партийное всевластие – скажу ужасную вещь! – и то было органичнее, народнее, чем современная парламентская система. У простого человека хоть было место, куда пойти и пожаловаться на несправедливость. И найти понимание и защиту. Сегодня ему, как старику Мармеладову, «некуда уж больше идти». Сегодня никакого права, никакой правды без дорогих адвокатов, без больших и очень больших денег не добьёшься. И всё будет строго по закону. Заметьте: не по причине нарушения закона, а по причине строгого и неукоснительного его исполнения. Не зря Ленин говорил о буржуазной юстиции: формально правильно, а по существу издевательство.
Народ отвергает дорогостоящую комедию буржуазной демократии. Депутаты от неведомых простому человеку партий совершенно ему непонятны. Гораздо понятнее были люди, выдвигавшиеся трудовыми коллективами, которых хотя бы теоретически можно было отозвать. В этом была какая-то пусть корявая, но органика. То, что теперь, – чистый муляж.
Наш народ нужно ещё долго воспитывать к правопорядку. Для этого законы должны быть правовыми, понятными и долго живущими. Наша правовая разнузданность (наукообразно именуемая «правовым нигилизмом») – плод совпадения двух обстоятельств: чуждые, неправовые законы и общая недисциплинированность народа. Это нужно принять во внимание и постепенно и неуклонно улучшать положение. К сожалению, то, что делается сегодня, служит обратному.

 

http://lgz.ru/