Наша разорванная на уровне местного самоуправления вертикаль власти– это не чей-то просчет или нечаянно сложившаяся порочная практика. Для решения задачи сокращения населения создали вполне продуманную систему. В начале 90-х среди еще небольшого разнообразия компьютерных дисков имела хождение Британская энциклопедия на английском языке, где в статье про Россию говорилось о планируемом сокращении населения к 2015 на 25 миллионов человек. План по убыли народа оказался немного невыполненным, поэтому срочно понадобилась полномасштабная война с Украиной, от которой пока удается воздерживаться. Система управления нашей страной, не сильно отличается от вполне привычного в Африке. То, что дает прибыль или продукцию пригодную для вывоза, могут оставить под управление местным олигархам или компрадорской бюрократии, а расходы на содержание инфраструктуры в виде дорог, школ, больниц, учреждений культуры лучше оставить местным властям. Причем очень важно, чтобы распределение бюджета страны шло подальше от людей на местах, чтобы они всегда приходили как за милостыней, получить что-либо для своих нужд. В нашей стране все устроено для того, чтобы компрадорская элита получала максимальную прибыль от какого-нибудь комбината, а лечить людей от его вредных выбросов, чинить дороги после езды его многотонных фур, учить рабочую смену для цехов –это забота местных властей. Выдавая ей изредка подачки, можно управлять симуляцией выборов всех уровней, тем самым сохраняя свою безграничную власть.

Сборщики налогов приходят не к олигархам, умеющим прятать свои доходы в оффшорах, не к казнокрадам, облюбовавшим швейцарские банки, а простым людям, которым государство посадило на шею для кормления коррупционеров низшего звена. Пожарные, полиция, санэпидстанция- все приходят в гости к малому бизнесу, оставленному им на подъедание.

С культурой можно поступать еще более радикально. Все, что может сохранять народное самосознание, поддержки не получает и замещается чем -либо разрушающим. Оказание услуг в области культуры приравнено к посещению бани или парикмахерской по своей экономической модели и качеству управленцев. Рентабельность и самоокупаемость должны держать всех деятелей культуры в управляемом состоянии. В меньшей степени это относится к культуре, происходящей от 5-й колонны, где всегда есть другие источники финансирования. Очень важно для компрадорской власти, когда основной этнос, проживающий в наших городах и селах, пляшет что-нибудь клубно-ресторанное, ирландское, индийское, испанское, а поет дебильно-попсовое. Все должны оставаться манкуртами или Иванами, не помнящими родства. Пробуждение национального самосознания всегда опасно для паразитов всех уровней управления. «Революция человеческого достоинства»,  продекларированная   на Украине и не достигшая своих благих целей, должна и нашим обожравшимся управленцам напомнить, что «Не хлебом единым жив человек».

Юрий Болдырев недавно справедливо высказался о том, что чего и сколько бы не накопили за свою жизнь пенсионеры: будь то это пенсии, акции, банковские вклады, золотые слитки, все будет зависеть от нравственных качеств того поколения, которое будет их кормить в их немощные годы жизни. Если не пробудить в народе родовую память, то все накопления окажутся никчемными фантиками. Кто-то уедет искать счастье за моря, кто-то сопьется, кто-то посчитает, что старики зажились и примет в Думе закон о пользе эвтаназии. Обезлюдившая, одичавшая земля смоет со своего лица опостылевший ей народ, позволивший себя превратить  в население для ограбления этой же земли и электорат для поддержки колониальной администрации. Подобных разговоров о нашей будущей судьбе достаточно много, но все они сводятся к вопросу о необходимости русской национально-ориентированной власти. Наш Народный дом признает необходимость такой власти, но считает, что без создания русского общества на основе традиционной культуры, мы обречены на всевозможные имитации и подмены. Любые формы самоуправления, включая вполне успешно работавшие земства дореволюционной России, обречены на тысячи извращений пока мы не пробудим в себе ответственность перед нашими предками и потомками. Такое пробуждение невозможно без возрождения русской культуры, без возникновения островков новой культурной среды, мало напоминающей дома культуры советской и либеральной эпохи. В народных домах современной России с помощью культуры, а не с помощью давно изжившей себя политической тусовки, будет рождаться новое общественное устройство.

О каком Русском Мире может идти речь в стране, где главной задачей сидящих во власти компрадоров до сих пор остается сокращение основного этноса и контроль за его дальнейшим вырождением. Вырождением прежде всего духовным, которое совсем быстро приведет и к физическому . Так устроена Конституция РФ и заложенная в ее статьях необходимость признавать верховенство международного права над национальным, так устроена структура власти, основанной на коррупционной государственной вертикали, беспомощности и обездоленности местного самоуправления.

Хорошо усвоенную формулу незабвенного Черномырдина, можно рассматривать, как мудрое напоминание, что к каким бы улучшениям мы не стремились, у нас получится «как всегда». Без изменения глубин нашего самосознание мы обречены на это «как всегда».

Согласно конституции в РФ есть два вида власти: местное самоуправление и государственная власть. Нам долгие годы внушают, что так полезно для разделения собственности и зон ответственности. Выгребать доходы и владеть собственностью должны одни немногие, а обслуживать и отвечать за ее функционирование должны остальные. Нам упорно втолковывали, что такое государственное устройство позволит наилучшим образом учитывать интересы россиян. На местном уровне, где не может быть эффективной федеральная власть, проблемами граждан будет заниматься «местное самоуправление», а другими вопросами займется государственная власть. И вот выяснилось, В.С. Черномырдин, оказался прав, у нас получилось не только «как всегда», но и «как у многих» в Африке.

Статья про местное самоуправление предлагает объяснение, как это все работает в условиях России, где природа более сурова, чем в более теплых странах.

Во-первых, человеческий фактор. Вся власть в нашей стране подконтрольна чиновникам. Руководствуясь своими интересами, они установили такой порядок, когда в муниципальных бюджетах нет денег. Это значит, как обычно, нет возможности выделить средства на содержание школ, детских садов, на ремонт дорог и коммуникаций. Для того, чтобы выполнять свои обязательства, «местное самоуправление» должно выступать в роли просящего по отношению к федеральной власти, за что последняя в лице нерадивых чиновников может требовать различного рода уступки.

Во-вторых, несоответствие законодательства, по которому живет современная Россия исторической и культурной традиции Русского мира. Русский образ власти, который понятен нашему народу и уже давно доказал свою эффективность — это вертикаль, как в армии. Земства давали людям получать удобные кредиты, страховали от неурожая, устраивали школы и больницы. Попечительским советам не пришлось бы упорно отбиваться от программ полового воспитания школьников.  Их создателей просто не пустили бы на порог.

Нерадивый чиновник- это человек, который сформировался в современном Российском обществе, почти утратившем связь с духовно-нравственной традицией Русского мира. Он может знать историю, разбираться в литературе, но оставаться равнодушным к окружающей действительности, укрывшись в своей кормовой нише с противоречащими друг другу законами, инструкциями, распилами, заносами, откатами. И его можно понять, ведь уже двадцать лет у страны есть телевидение и прочие СМИ, насаждающие ценности пригодные именно для компрадорского существования. Откуда взяться национально ориентированной элите, чьими достижениями мы гордились бы и вместе с нами наши чиновники? Наша власть должна прекратить тратить силы на возню с подавлением политических противников, так как политическая жизнь в стране давно закончилась, а заняться созиданием общества, способного к самоорганизации в созидании своей культуры, включая и культуру государственного устройства. Без новых людей у нас и будет «получаться не как лучше, а как всегда».

См. Русское общество может начаться с Народных Домов?

Ярослав Немчанинов. Разорванная вертикаль.

Согласно действующей Конституции в России гарантируется «местное самоуправление», которое юридически отделено от государства. Органы местного самоуправления не входят в систему государственных органов власти, а муниципальная собственность отделена от государственной собственности. Что такое «местное самоуправление», мы узнаем из Федерального закона № 131-ФЗ – это самостоятельная и под свою ответственность деятельность населения по решению вопросов местного значения.

Выходит, что на территории России наряду с государственной существует еще одна публичная власть – муниципальная. Источником этой власти является не многонациональный народ РФ, а местное население конкретного муниципального образования (района, города, поселения).

Исходя из предложенной законодателем логики наличия двух властей – государственной и негосударственной, следует соответствующее разделение собственности и сфер ответственности.

При разделе собственности в разряд муниципальной попал весь «неликвид», который для бюджета грозит одними убытками, например: изношенные канализационные и водопроводные сети, на ремонт которых в полном объеме ни у одного муниципалитета средств не хватит. В зону ответственности муниципальной власти, то есть в число так называемых «вопросов местного значения», федеральный законодатель записал, в частности, почти всё ЖКХ, среднее и дошкольное образование, дороги (кроме федеральных и региональных), общественный транспорт, планирование застройки населенных пунктов и много других важных вопросов. Муниципальными являются почти все школы, детские сады, учреждения культуры, библиотеки. Это пока плохо осознается большинством населения, но за всё перечисленное государство сегодня ответственности не несет. Ответственность возложена на само население, ведь МСУ – это деятельность населения под свою ответственность. Федеральным законодательством определено также распределение налоговых поступлений между государством и МСУ, в результате чего муниципальные бюджеты существуют в ситуации хронической нехватки средств, которых не хватает даже на текущие нужды (например, на уличное освещение, которое во многих районных центрах работает по 2-3 часа в сутки).

И есть еще один важный аспект. Пресловутой «вертикали власти» в нашей стране нет. Вертикаль была при советском строе, но о нем позже.

В Конституции указано, что органы МСУ не входят в систему органов государственной власти. Т.е. не подчиняется, например, районная администрация правительству области. Кстати, и Президент губернатору тоже не начальник – это уже немного другая тема, про федеративное устройство.

Так выглядит обсуждаемый вопрос в самых общим чертах. Насколько это осознается российским населением? Словосочетание «местное самоуправление» прочно вышло в язык, на котором последние 25 лет разговаривает российская политическая элита с населением. Этот язык еще называют «птичьим», в нем используются такие обороты как «демократическое государство», «гражданское общество», «таргетирование инфляции», «инвестиционный климат» – фразы не только малопонятные нормальному носителю русского языка, но и довольно аморфные по своему смысловому содержанию. Словесная наживка, на которую нас, доверчивых, ловят, почти не меняется, и суть ее проста: слова – каждое по отдельности – ласкают слух, а вместе – служат ширмой для чего-то другого. Это, например, как американцы называют свои агрессивные действия то «гуманитарной интервенцией», то борьбой за демократию и права человека, то вообще «войной за мир». Так и «местное самоуправление»: самоуправление – вроде бы что-то хорошее, демократичное, а «местное» создает иллюзию близости к «простому человеку», его интересам и проблемам. Центральная власть всеми силами подыгрывает этой иллюзии, объявляя «местное самоуправление» самой близкой к народу властью, умалчивая при этом, что же тогда является властью, далекой от народа.

При этом в сознании населения до сих пор не прижилось это навязанное разделение власти и ответственности на государственную и некую негосударственную, муниципальную. Даже студенты юридических факультетов удивленно хлопают глазами, когда им объясняешь, что глава города не является ни подчиненным губернатора, ни государственным служащим, что вот наш вуз, например, – это федеральная государственная собственность, а школа по соседству – это уже не государство, а муниципалитет. Упавшая с крыши на ребенка сосулька (таких случаев, увы, этой зимой немало) – это вина не государства, а муниципалитета. Не отвечает государство за состояние жилищно-коммунального хозяйства уже лет двадцать! Когда губернатор разрезает ленточку при открытии отремонтированного участка федеральной трассы – это большое лукавство, ведь глава региона никакого отношения не имеет к этому ремонту и к этой дороге, пусть она и проходит по территории его области. Точно такое же лукавство, когда губернатор открывает вновь построенную котельную в райцентре, ведь теплоснабжение – это вопрос муниципальный. И если случится в этой котельной авария, губернатор тут же открестится, сообщив, что за нее отвечает районная власть.

Для российской истории вся эта ситуация – нонсенс! И дело не только в том, что она не укладывается в сознании русского человека, для которого государство, власть издавна представляли собой цельность, неразделенность, персонифицированную в царе (и его назначенцах, полностью отвечающих за подведомственную им территорию) или в «коллективном царе» – Советах, стройная вертикаль которых отражала ту же идею единства и нераздельности власти и ответственности. Современная разделенность, расщепленность всего на «твое-мое» — «государственное-муниципальное» не отвечает сформировавшемуся веками типу российской государственности, которая складывалась адекватно внешним и внутренним вызовам. Перечислим только самые основные «исходные» условия, различающие нас, скажем, с Западной Европой: неблагоприятный для ведения хозяйства климат с множеством неблагоприятных факторов (основные из которых, согласно известной шутке, – это зима, весна, лето и осень); наличие постоянной внешней угрозы с Запада и Востока при отсутствии важных для обороны «естественных границ» (морей, гор и т.п.); огромные пространства при низкой плотности населения. Как следствие всего этого: экстремальный тип хозяйства, экстремальный образ жизни и экстремальный тип государства – всё на надрыве, на предельном напряжении сил при отсутствии всяких гарантий результата (что при битве с превосходящим по числу противником, что при «битве за урожай»). Постоянный дефицит ресурсов при таких обстоятельствах породил такой феномен, как «экономика двойного назначения» и «государство двойного назначения», когда все системы работают одновременно на тыл и на фронт, когда присутствует постоянная мобилизационная готовность. Военная и мирная стороны при этом сливаются до полной нераздельности одного от другого. Это было характерно и для управления: российский государственный аппарат не просто выстраивался по образцу армии, а был аналогичной своеобразной армией – централизованной и единообразной.

Не вдаваясь далеко в историю, отметим, что все эти черты в предельной форме нашли свое выражение в Советском государстве, а их предельная актуализация – это Великая Отечественная война. Все основные системы жизнеобеспечения были созданы и функционировали примерно по одной матрице: что продовольственное обеспечение, что медицина, что транспортные сети (особенно, железная дорога), что жилищно-коммунальное хозяйство, и т.д.

Что мы имеем сегодня? В результате реформ власть в районах, городах и поселках, то есть «рядовой и сержантский состав» выведены из прямого подчинения «офицеров» (губернаторов) и «Генштаба». «Офицеры» в свою очередь тоже напрямую не подчиняются Верховному Главнокомандующему. Можно себе представить такую армию? Нет. Но именно так выглядит современный российский управленческий аппарат. Его готовность к различного рода экстремальным вызовам резко снизилась. Достаточно вспомнить жуткое лето 2010 года – лесные пожары, охватившие страну, выявили, в частности, что мы утратили единую централизованную систему лесного хозяйства и лесоохраны. Региональные власти в подобных экстремальных ситуациях оказываются беспомощны: у них нет подчиненных на местах. Местные власти тоже беспомощны, но по другой причине: у них не хватает ресурсов и, как правило, нет специалистов (раньше все серьезные вопросы прорабатывались в Москве с участием отраслевых НИИ, а сегодня каждый муниципалитет обязан сам разбираться в вопросах ЖКХ, дорожного хозяйства, архитектуры и т.д.)

И все же потребность в управлении огромным пространством, доведении государственной политики до каждой местности, никуда не исчезла. Ведь обособившейся в столице правящей элите надо хотя бы организовывать избирательные кампании, проводить в жизнь планы по «оптимизации бюджета» и так далее. Как это осуществить в обход действующего законодательства, разделившего власть на три независимых этажа? Есть три основных приводных ремня, каждый из которых вызывает множество вопросов и нареканий со стороны здравого смысла.

Во-первых, это федеральные органы контроля и надзора, прежде всего, прокуратура. Именно прокурор, по сути, сегодня ключевая фигура в районе для проведения в жизнь того или иного решения из центра. Но прокурорский надзор – это не управление, он лишь обозначает границы дозволенного и разговаривает с муниципальной властью на языке протестов, предписаний и штрафов. Парадокс, но нередкой является ситуация, когда муниципальное образование штрафуют за неисполнение обязанностей, например, по ремонту дороги притом, что ремонт не состоялся именно из-за недостатка средств в бюджете.

Во-вторых, это система финансового шантажа – по-другому не скажешь. Поскольку большая часть ресурсов концентрируется на федеральном уровне, подавляющее большинство муниципалитетов дотационны, то есть зависят напрямую от финансовой помощи из бюджета субъекта РФ, возникает мощный рычаг скрытого управления, когда, например, получение помощи обуславливается «оптимизацией расходов муниципального бюджета» – читай, сокращением школ, библиотек, домов культуры и т.д. При этом со стороны региона подобные указания могут называться как угодно, даже «рекомендациями», а значит региональная власть за результаты их исполнения не отвечает.

И наконец, в-третьих, есть такой неформальный рычаг управления, как «десять чемоданов компромата». Неподчинение «рекомендациям» из областного центра может привести к таким неприятным последствиям, как травля соответствующего главы в СМИ (ведь ответственность по большинству больных вопросов несет муниципалитет, и придраться всегда будет к чему), а в крайнем случае особо ретивого могут усмирить с помощью административного или даже уголовного дела (ведь материал найдется почти на каждого) – остальным в назидание.

В итоге получается, что система, прописанная в законе, недееспособна. А чтобы обеспечивать минимальную управляемость, требуется задействовать коррупционные механизмы, в том числе «телефонное право», ставшее необходимым атрибутом современной власти.

Понятно, что в таком виде система просуществует до первых серьезных потрясений, которые, со всей очевидностью можно говорить, уже не за горами. Не исключено, что лечить искалеченное реформами российское государство придется опять же в экстремальных условиях. Но для лечения надо хотя бы сначала осознать болезнь, а не пугать друг друга либеральной страшилкой про «вертикаль власти», ведь на самом деле никакой вертикали уже давно нет.

Источник -http://tochka-py.ru/index.php/ru/glavnaya/entry/462-78456214

Нет комментариев