Диакон Артемий Сильвестров, Семен Дробот . Христианство и коммунизм: христианский взгляд на СССР

Сегодня в некоторых кругах патриотической общественности очень активно обсуждается вопрос о допустимости/недопустимости синтеза идей христианства и коммунизма. Думается, что вопрос должен ставиться не столько о допустимости/недопустимости, сколько о целесообразности. Не «можно/нельзя», а «для чего это нужно?» Вероятнее всего, это совершенно не нужно. Соединять что-либо необходимо тогда, когда части являются неполноценными, требующими дополнения.

Если взглянуть на христианство — это полноценная, законченная система ценностей, самодостаточное мировоззрение. К нему нечего добавить и от него нечего убавить. Любое мировоззрение в обобщенном виде представляет собой систему взглядов на человека и общество, конкретное специфическое понимание и оценку смысла жизни человека, судеб человечества, а также совокупность философских, научных, правовых, социальных, нравственных, эстетических ценностей, верований, убеждений и идеалов людей.

Коммунизм, как и христианство, также является мировоззрением, то есть обладает самодостаточностью и своей собственной системой ценностей. Поэтому коммунистическая доктрина — это не только политическая или экономическая сфера, это ответы на все вопросы, касающиеся  жизнедеятельности социума (экономика, политика, культура и социальная сфера). Если бы коммунизм был только политэкономической теорией, то не было бы воинствующего атеизма, модернистской культуры, учения о «новом человеке», не было бы много чего, а были бы лишь сухие экономические построения. Но коммунизм — учение, которое имеет свое представление о человеке, истории, обществе, прошлом и будущем. Такое всеобъемлющее представление есть и у христианства — христианская философия, христианская культура, христианская экономика, христианская политика, христианская историософия и т. д. В связи с этим, необходимо понимать, что речь идет не о двух различных непересекающихся сферах — христианстве и коммунизме, а о двух параллельных, конкурирующих мировоззрениях. Ввиду этого очень сложно говорить об их синтезе.

Более того, из истории мы знаем, что христианская религия уживалась фактически с любым общественно-политическим строем (рабовладельческим, феодальным, буржуазным) и только в отношениях с коммунизмом возникли, мягко говоря, трения. А если говорить более точно и грубо, то коммунизм (в лице большевизма в рамках СССР) ополчился на христианскую веру невиданными беспрецедентными гонениями. Даже в свои первые три века существования христианство не знало столь систематического и кровавого уничтожения священнослужителей, монашествующих и верующих мирян. В личных беседах с нами современные коммунисты робко и несколько несуразно пытаются оправдать те страшные преступления утверждением, что, «мол, Церковь-то тоже была эксплуататором и, мол, заелась».

Эта точка зрения не выдерживает никакой критики. История свидетельствует, что священнослужители и верующие миряне уничтожались по причине своей принадлежности к духовенству и Православной вере, а не по принципу своего экономического положения. И Петр I лишил Церковь определенного имущества, и Екатерина II провела знаменитую секуляризацию земель. Разве им понадобилась для этого политика массового уничтожения верующих? Какими классовыми или социальными аспектами можно объяснить факты уничтожения храмов и публичного глумления над святынями? Чем объяснить политику тотальной дискриминации верующих, которая включает в себя сегрегацию (поражение в правах), а также запрещение к изданию и распространению христианской литературы, уничтожение христианской символики? И здесь очень к месту будет привести одну историческую ретроспективу из школьной поры В. И. Ленина. Однажды Володя Ульянов выбежал во двор, сорвал с шеи нательный крест, который еще носил, бросил его на землю и с ожесточением втаптывал в почву до тех пор, пока земля полностью не поглотила крестик. Я понимаю, у человека могут быть причины и мотивы не любить Церковь, но чем ему помешал Обнаженный, Распятый на Кресте Человек?

В чем же причина столь тотальных гонений на христиан в странах «победившего коммунизма»? Вы знаете, ответ на этот вопрос существует. Дело в том (и отчасти мы об этом уже сказали выше), что коммунизм – это не просто социальная или политическая доктрина, это не просто идеология или мировоззрение. Коммунизм (а в исторической ретроспективе – большевизм) – это, фактически, переживание социалистической модели устройства общества в религиозном пафосе, в религиозном экстазе. Большевизм – это религия, это тоталитарная религия, требующая абсолютного признания и верности со стороны тех, кого она сама считает своими последователями. В этом смысле она даже уникальна, т. к. исторические мировые религии в качестве своих основных инструментов распространения декларируют принципы миссионерства, прозелитизма (хотя и не всегда в точности им следуют). В коммунизме недостаточно просто быть лояльным к власти и законопослушным гражданином, необходимо самозабвенно и безраздельно любить вождя (даже почившего), верить в учение.

Большевизм 20-х гг. прошлого века – это массовая энтузиастическая квазирелигия, в которой присутствуют все атрибуты классической религии. Свое «священное писание» в виде собраний сочинений «классиков», со своей «святой троицей» – Маркс-Энгельс-Ленин, со своими «вселенскими соборами» – партсъездами, со своими «еретиками» – Троцкий, Каутский и т. д., со своими «крестными ходами», со своими «святыми мощами», со своими «иконографией» и «агиографией», «мартирологом», «мучениками» и т. д.  И, наконец, в коммунизме присутствует свое учение о «новом человеке» и «новом мире» (по типу Царства Небесного). В 20-е гг. на полном серьезе пишутся памфлеты в духе «мы старый мир разрушим, мы новый создадим, где все будет иначе» где, в частности, говорится, что при «новом режиме» даже солнце будет всходить не с востока, а с запада. Буквально космический (прямо-таки «божественный») масштаб планируемых преобразований не может не поражать.

Более того, квазирелигиозность  большевизма отразилась даже в литературе того времени. Знаменитая фраза Маяковского «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить» – это подсознательная аллюзия на христианское приветствие-диалог «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!». Другие слова Маяковского «Мы говорим — Ленин, подразумеваем — партия, мы говорим — партия, подразумеваем — Ленин» — это повторение христианского учения о Церкви, как о Теле Христовом.  Христианская экклесиология у Маяковского профанируется и превращается в политическую. Уже в 60-е гг. Андрей Вознесенский, пытаясь возродить изначальную романтику и энтузиазм большевизма, пишет стихотворение «Я в Шушенском» («в Ульянова вселился Ленин»). С точки зрения религиоведения, на примере данного стихотворения мы видим подсознательно транслируемую индуистскую концепцию аватар, когда некий «божественный дух» (Рамы или Кришны) время от времени вселяется в разных людей для того, чтобы напомнить человечеству изначальные законы справедливости (кармы). Хотя, в случае с профанированным большевистским «богословием», этот дух (согласно Вознесенскому) нацелен на то, чтобы взорвать устоявшуюся реальность. Не думаю, что сам Андрей Андреевич был специалистом в области индуистской мысли и религии. Откуда тогда такие интересные образы в его стихах? Я думаю, что верующие православные люди вольны сами судить – какой дух стоял за этими словами. Расхристанная религиозность большевизма – есть не что иное, как обезьянничество, а мы помним, кого философы называют обезьяной Бога…

  Когда же коммунисты рассуждают о сходных чертах христианства и коммунизма (которые действительно просматриваются в некоторых моментах), то уже возникает вопрос не о возможности либо невозможности синтеза, а именно вопрос о его необходимости. Зачем синтез, если христианство дает ключ к ответам на все общественные, исторические, политические, экономические, экзистенциальные вопросы? Наверное, стоит поставить вопрос о принятии коммунистами христианства, а не о синтезе христианства и коммунизма. Если, как рассуждают современные левые идеологи синтеза, идеологи «теологии освобождения» и т.п. концепций, коммунистическая идеология так похожа на христианство, то тогда проще им принять христианство. При таком раскладе для них ничего существенно не изменится (если встать на их позицию об отсутствии существенных различий между христианством и коммунизмом). Если же они не способны на подобный шаг, то тогда зачем говорить о сходности этих мировоззрений?

Движение «теология освобождения» и прочие левые направления, специализирующиеся на генерировании идей синтеза базируются на  обыкновенном неверии в Бога, неверии в то, что Бог есть Любовь, что есть Промысел Божий. В таких «теологиях» утверждается, что верующие люди должны выступать за освобождение от эксплуатации, бороться вооруженным путем за свои социальные и экономические права. О чем же говорит христианство? Насколько, действительно, христианство может оправдать подобного рода идеи? Отвечаем. Во-первых: во всем Новом Завете мы нигде не найдем ни слова, ни мысли, осуждающей тот строй (рабовладельческий), в эпоху которого возникло христианство. Мы найдем как раз иное: «Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим» (Кол. 3:  22); «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13:  1-2) и т. д. Здесь мы не находим никакого призыва к социальным переворотам и даже более того – нет осуждения той социальной несправедливости, которая была вопиющим фактором того времени. Квинтэссенция цели христианской Церкви приведена Христом – «не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться…  ищите же прежде Царства Божия и правды Его» (Мф. 6: 31, 33). Апостол Павел пишет «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13: 14), чем показывает, что цель создания христианской церкви – отнюдь не борьба с социальной несправедливостью.

Но тут же возникает серьезный вопрос. Если христианство центральным пунктом своего учения называет любовь, то как же, все-таки, понять возможность осуществления любви без ниспровержения социальной несправедливости? Дело в том, что в своей Нагорной проповеди Христос, говоря «не заботьтесь…», отнюдь не к безделью призывает. Все толкователи Евангелия однозначно указывают, что «не заботьтесь» означает «не терзайтесь душой, не отдавайте всю душу на эти земные заботы». Но это вовсе не означает, что христианин никаким образом не должен думать о своей земной жизни.  Апостол Павел пишет следующее – «кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3: 10) и очень строго обличает тех христиан, которые оставили свои «мирские дела» и только ожидали Второго Пришествия – «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5: 8). В своей молитве Господь учит нас просить хлеба насущного. Из всего этого мы видим, что христианство по-своему борется с социальной несправедливостью, но оно обращает свой взор на самое главное – на источник, из которого исходит человеческая несправедливость, а именно – на отсутствие любви в человеке. Отсюда исходят все беды, как в плане личном, так и в плане социальном. Именно на это христианство и направило все острие своего учения.

Апостол Павел пишет  Филимону о беглом рабе Онисиме: «Ты же прими его… не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного» (Фил. 1: 12, 16). Христос говорит в Евангелии: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями» (Ин. 15: 15), «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9: 35). Христианство устанавливает удивительный нравственный принцип социального равенства, который касается не дисциплины жизни (социального строя), а только нравственных отношений. Ведь если рабовладелец и раб, помещик и крепостной крестьянин, капиталист и рабочий будут по существу братьями, не все ли равно, какой будет строй? Рабовладельческий строй перестанет быть рабовладельческим (хотя бы он и сохранил прежнюю форму и название), ведь раб будет на положении брата возлюбленного. Христианство смотрит на сердце человека, и воспитывает это сердце. Христианин должен в каждом человеке видеть брата своего, т. е. равного себе, а не раба. Этим самым подсекается основа под всякой социальной несправедливостью, но не под дисциплиной жизни. Христианство воспитывает душу человека, а не занимается социальными переворотами и политические пертурбациями.

Апологеты «теологии освобождения» цитируют евангельскую притчу о богатых и богатстве: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19,24), однако не понимают, что само Евангелие предостерегает людей, стоящих на службе у Златого Тельца, что им не видать вечной жизни. Что еще необходимо коммунистам? Само Священное Писание обличает поклонников богатства, говорит об их наказании. Получается даже, что бедные в некоторой степени находятся в лучшем положении, потому что им проще «пройти  через игольное ушко» и получить жизнь вечную. Но теологов освобождения это не устраивает. Ввиду неверия в жизнь будущего века, их не удовлетворяет такое наказание – утрата возможности вхождения в жизнь вечную. Им нужно здесь и сейчас наказать богатых и осчастливить голодных. Встать на место Бога и вершить суд здесь и сейчас. И для этого совершается бунт, революция, вооруженное восстание, убийства и экспроприация.

Христианское же сознание несовместимо с такого рода борьбой. «Любите врагов ваших» (Мф. 5, 44),- говорит Христос, «любите врагов ваших, гнушайтесь врагами Божьими и сокрушайте врагов Отечества» — раскрывает смысл учения Христа святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский. Чему по поводу борьбы учит коммунистическая доктрина, хорошо видно из строк известного произведения «Интернационал»: «Вставай, проклятьем заклейменный, голодный, угнетенный люд!…Рабы восстанут, а затем. Мир будет изменен в основе: теперь ничто — мы станем всем! ….Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь и ни герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой». А вот что говорит по этому поводу Священное Писание: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный. И вы, господа, поступайте с ними так же, умеряя строгость, зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь, у Которого нет лицеприятия» (Еф. 6:5-9).

Каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, поэтому, если богатый не выполняет требования «относись к ближнему своему как к самому себе», «помогай ближему», «умиряй строгость» и т. д., то такие господа уже однозначно будут наказаны лишением права вхождения в Царство Небесное. Следовательно, желание насильственным путем восстановить социальную справедливость, отнять имущество «грабь награбленное» и т.п. никак не связано с христианством и разговоры о том, что «Христос был революционером» нисколько не обоснованы. Христианин, когда видит нищего на улице – он берет и кормит нищего, помогает ему. Представители же некоторых политических течений действуют иначе, они видят нищего и говорят: «Мы построим идеальную справедливую социально-политическую систему, в ней никто не будет страдать, вот только придем к власти и тогда…» И тогда заливают кровью полмира. В Евангелии Христос предостерегает своих учеников от их приверженности к богатству, но Он нигде не говорит о том, что само богатство нужно отнимать у богатых и делить его между бедными (так не Христос учил, а Полиграф Полиграфович).

Социальное служение, равно как и стремление к справедливости для христианина есть средство к достижению смирения, а не гордости и самодовольства! Что такое смирение? Это мирное состояние духа, сокрушение сердца, при котором человек видит свое недостоинство, понимает, что без Бога он не может сделать ни одного по-настоящему доброго дела. Т. е. для христианина социальное служение и стремление к справедливости ценны не сами по себе, а только в случае, если таковые рождают в сердце человека подлинное смирение, которое ведет человека по пути в Вечность, в Царство Небесное! Разве мы найдем подобную мысль в идеологиях марксизма-ленинизма или современных «левых»?

Однако, в связи с выступлением патриарха Кирилла в Государственной думе в рамках Рождественских чтений, на некоторых лево-патриотических сайтах стали появляться статьи, предметом обсуждения в которых является то, что, якобы, Церковь движется в направлении признания коммунизма и чуть ли не выступает с идеей о необходимости синтеза идей коммунизма и христианства. На самом деле Святейший Патриарх сказал, что в советском периоде были положительные стороны, в числе которых он назвал — стремление людей к справедливости и солидарность. Это совершенно верно, однако стремление к справедливости совсем не означает стремление к коммунизму. Кроме того, выявление положительных сторон Советского Союза также не означает признание коммунизма как такового и уж тем более не означает необходимость синтеза христианства и коммунизма. Советский Союз победил в Великой Отечественной Войне, но означает ли это, что в ней победил коммунизм? Очевидно, что нет, а спустя несколько десятилетий мы видим, что ни о какой победе коммунизма и речи быть не может. В начале войны будущий Патриарх митрополит Сергий Страгородский выступил с патриотической речью к гражданам, призвал к защите Советского Союза от оккупантов, но опять же, это связано не с любовью Владыки к коммунистической идеологии, а с традиционным для Православия патриотическим сознанием, с понимание того, что единство народное созидает мощное централизованное государство, т. е. ту неодолимую силу, способную разрушить (удержать) зло нацизма.

Ввиду отождествления отдельными лево-патриотическими деятелями коммунизма и СССР, следует сказать несколько слов  о возможном  христианском отношении к СССР. Таковое должно быть связано не с отношением к коммунизму, а с отношением к институту государства, институту Империи, империи не в историческом, политико-территориальном контексте и не в контексте форм правления, а в эсхатологическом, историософском смысле. Здесь мы сталкиваемся с идеей катехона. В Римской империи официальной религией являлось язычество, в т. ч. культ императора, в Византии и Московско-Петербургской России — Православие, в СССР такой квазирелигией был марксизм-ленинизм, провозгласивший культ личности вождя партии. Но, с христианской точки зрения, помимо этих религий был еще базовый уровень, который существовал вне зависимости от того, какая религия или квазирелигия была в Империи на том или ином этапе. Этот метауровень — государственничество (катехон, то есть «удерживающий»).

Апостол Павел однозначно сформулировал эту универсальную идею катехона, ее универсальность заключается в том, что она действует всегда, непрерывно до апокалиптических событий и вне зависимости от официальной религии. Это прямо указано в Новом Завете, где языческое на тот момент римское царство называется катехоном. Катехон — это библейская категория, но которая применяется к государственничеству как таковому, а не только к христианскому государственничеству. Катехон — это не столько государство, поддерживающее, распространяющее или сохраняющее христианские ценности. Катехон может быть христианской империей, а может и не быть, от этого империя не перестают быть катехоном. Апостол Павел пишет о языческом Риме, который не являлся христианской империей. Но Рим именуется удерживающим. Это связано с тем, что Рим на тот момент был силой, сдерживающей глобальный хаос, отсюда же появилась и такая категория как Pax Romana (лат. Римский мир) —  период мира и относительной стабильности в пределах Римской империи эпохи принципата, связанный с жестко централизованным администрированием  и римским правом, умиротворившим регионы, которые ранее переживали беспрестанные вооруженные конфликты.

Святитель Иоанн Златоуст в своих толкованиях на 2-е послание апостола Павла к фессалоникийцам  указывал, что когда прекратится существование Римского государства, тогда придет антихрист, потому что до тех пор, пока будет существовать Империя и будут соблюдаться государственные законы к власти не может прийти беззаконник и никто скоро не подчинится антихристу. Но после того, как Империя будет разрушена, водворится безначалие, и антихрист будет стремиться похитить всю – и человеческую и Божескую – власть. Таким образом, исходя из святоотеческого толкования, вытекает, что наличие статуса «удерживающего» связано именно с суверенитетом государственной власти и законностью. Катехон, прежде всего — машина по подавлению зла, его минимизации. Это базис, все остальное в идее катехона второстепенно. Поэтому атеистический Советский Союз, разгромивший нацизм — катехон, это единственно возможное христианское понимание СССР. Но это не связано с признанием коммунизма. Ведь обратное означало бы признание апостолом Павлом язычества. Вся суть в том, что признается не язычество, а Римская Империя как катехоническая государственность, признается не коммунизм, а СССР как катехоническая государственность. Те же, кто считает, что катехон (третий Рим) уничтожен революцией 1917 года навсегда или что он прекратил свое существование на период вероотступничества, а потом может вернуться вновь (например, с восстановлением монархии) совершенно далеки от истины. Хотя бы потому, что во всех толкованиях по этому поводу у святых отцов Церкви однозначно подчеркивалось о мгновенности явления антихриста в связи с падением катехона. Об этом же зафиксировано и в Писании: «пока не будет взят от среды удерживающий теперь, не откроется беззаконник» (2 Фес. 2:7). Катехон либо есть, либо его нет. Если его нет, то и России нет. А раз Россия есть, а в ней есть Русская Православная Церковь значит СССР — выполнял роль Третьего Рима.

Но здесь следует все же провести некоторый экскурс в историю. Дело в том, что В. И. Ленин в своих трудах указывал, что при дальнейшем развитии демократии (напомним, что именно он создал Российскую социал-демократическую рабочую партию, РСДРП) государство будет демонтировано, т. к. всякая власть есть насилие. Здесь мнение вождя мирового пролетариата очень плавно коррелирует с еретическим мнением графа Л. Н. Толстого о непротивлении злу силой. В первую очередь, по мнению В. И. Ленина будут упразднены правоохранительные структуры, армия, государство и… (можем продолжить мы) будет открыт путь беззаконнику и беззаконию. Так к чему вел нашу страну и весь мир вождь мирового пролетариата?

Кстати, идея об кахетоне, как об удерживающем зло присутствует не только в Православии, но и в римо-католицизме и протестантизме (некий аналог этой идеи есть и в мусульманстве). Так у Клайва Льюиса есть фантастическое произведение под названием «Космическая трилогия». В третьей части этого произведения, романе «Мерзейшая мощь» в качестве одного из героев выступает волшебник короля Артура Мерлин, проспавший много веков и очнувшийся в 50-е гг. XX в. И этот Мерлин, будучи, кстати, язычником, узнает от одного англичанина, с которым беседует, что Великобритании грозит демонское нашествие и сатанинское порабощение. Тогда Мерлин пытается перебрать разные варианты спасения: обратиться к рыцарям, воззвать к совету епископов и ничего не получается. И, как последний и окончательный шанс спастись Мерлин предлагает воззвать к тому, чей долг восстанавливать королевства и низлагать тиранов – воззвать к императору. И когда Мерлин узнает, что императора больше нет, он приходит в ужас и отчаяние… Напомню, что автор этого произведения не православный, а англиканин.

В заключении хотелось бы сказать: факт того, что коммунисты (и люди социалистических воззрений) заинтересовались христианством – это очень хорошо. Совершенно ясно и то, почему такой интерес возник – в современных условиях царства золотого тельца и идеологии массового потребления два мировоззрения, ставящие служение ближним выше животных инстинктов, не могли не обратить друг на друга внимания. Но также очевидно и то, какое мировоззрение должно делать шаги навстречу – старое, имеющее двухтысячелетнюю историю, или новое, обнаружившее почти полную несостоятельность уже через 70 лет своего существования. Ведь с чем связан тот факт, что те государства, которые принимали коммунистическую идеологию, как государственную в конечном итоге становились тоталитарными? Ответ прост, его дал еще в XIX в. Ф. М. Достоевский, который сказал: «Если Бога нет, всё позволено». Богоборческая идеология коммунизма фактически приводила к тому, что народ очень быстро деградировал, распускался, развращался до такой степени (вспомним эпоху НЭПа), что это угрожало и здоровью нации и целостности государства. И единственным способом собрать народ «в кулак», вернуть дисциплину и хотя бы как-то пресечь криминал была тоталитарная модель правления.

На сегодняшний день, слава Богу, Русская Православная Церковь свободно может проповедовать, ее мнением интересуется широкая общественность и, возможно, именно поэтому нашей власти удается постепенно уврачевывать нравственный кризис конца 80-х, 90-х гг. бескровно. И, в данном случае, мы бы очень посоветовали новым коммунистам (и людям социалистических воззрений) не воспринимать Церковь как сервильную организацию, в которой они найдут полную и безапелляционную поддержку своим идеям «справедливости» и «коллективизма» (в смысле образа христианской общины). Нет, товарищи! Вам должно не на Церковь смотреть сквозь призму коммунистических воззрений и указывать на то, что вам нравится, а что не нравится. А наоборот, сквозь призму Евангелия посмотреть на коммунизм, на коммунистическое учение и трезво и честно дать нравственную оценку тем декларациям и реальным делам, которые так или иначе являются производными того политического движения за которое вы столь горячо болеете.

Добавлено Арина Ларедо в Общество в 18.08.2015