Судьба этической науки в нашей стране после революции складывалась трагично. Этику как философскую дисциплину, как науку просто упразднили в 20-ые гг., возрождена она была фактически заново только уже в 60-ые гг.

Такую же участь постигло и наследие русских философов рубежа XIX-XX вв. Первые наиболее полные исследования по русской философии появились в 60-70-ые гг. Сочинения русских философов, находившиеся под запретом в течение многих десятилетий, стали доступны широкому читателю, только в конце 80-х — начале 90-х годов.

Таким образом, философия в нашей стране на протяжении десятилетий была лишена как морального, этического компонента, всегда составлявшего вершину философского «древа», так и своих истинно национальных традиций и корней. В последнее время в научной среде и в обществе наблюдается повышенный интерес к философскому наследию России, но рано говорить о полном и всестороннем освоении этого наследия, а тем более о включении его в контекст современной культуры и образования. Для этого необходимо прояснить те нравственные традиции, основания русской философии, которые имеют непреходящее значение и во многом определяют своеобразие русской мысли и культуры в целом. Включение этой традиции в контекст современного философствования позволяет обнаружить новые перспективы развития, как этического знания, так и философии в целом.

Своеобразие русской философии выразилось прежде всего, в обостренном, повышенном интересе к нравственным проблемам. Этико-моральное сознание в России складывалось под воздействием, с одной стороны, западноевропейской мысли, с другой стороны, в процессе усвоения духовного наследия Древней Руси, сложившегося при непосредственном влиянии патристической литературы и древнеболгарской книжности.

В Древней Руси, где становление национальной философской мысли сопровождалось освоением византийского и южнославянского наследия, философия понималась прежде всего как любовь к мудрости («любомудрие» — буквальный перевод с греческого термина «философия») и практическая мораль, особый духовный образ жизни человека. Любомудрие понималось на Руси в контексте шести дефиниций философии, принадлежащих Иоанну Дамаскину: философия как познание сущего, познание вещей божественных и человеческих, помышление о смерти, уподобление Богу, философия как искусство искусств и наука наук, и, наконец, философия как любомудрие («любление премудрости») [1].

Вслед за сложившейся традицией, представленной в сочинениях византийских авторов, философию на Руси разделяли на «зрителное и деятелное», т.е. теоретическое и практическое знание, при этом к «зрителному» относилось «богословное» (теология), «естественное» и «учителное» (математика), а к «деятелному» — «обычайное» (этика), «домостроительное» (экономика) и «градное» (политика). «Деятелное же, — пишет Дамаскин, — от добродетелих бывает, обычаи бо украшает и, како подобает жительствовати, учьтъ» [2]. Таким образом, в древнерусской традиции «деятелная» философия ставится выше теоретической, умозрительной; «жизнь», «бытие по духу», — выше умозрительного познания, «ибо, — по словам Григория Богослова, — невозможно достигнуть мудрости, не живя мудро». В традициях византийской духовности философия на Руси и воспринималась прежде всего как образ жизни, как нравственное наставление и поучение. Понимание философии как путеводителя жизни, нравственного наставления («философия учит благо жити») нашло свое непосредственное воплощение в древнерусской книжности. В древнерусской культуре сложился и особый категориальный строй русской этической мысли, что также сказалось на дальнейшем развитии философии в России.

Центральное положение в системе моральных понятий занимает категория блага. С ним неразрывно связано представление о добре как земной ипостаси блага. Добро в древнерусской мысли выступает интегрирующим принципом нравственности, главным законом земной человеческой жизни. «Добро творить» — таков моральный смысл человеческой деятельности. Но «творить добро» означало также и «сотворить любовь». «Добро» и «любовь» близки по смыслу и значимости в общей системе этических понятий. Любовь и добро в древнерусской нравственности выступают гармонизирующим принципом, позволяющим представить личность в ее целостности, единстве нравственного начала. Стремление к добру естественно для человека, путь добра всегда представлялся русским мыслителям как строго детерминированный процесс, но моральный характер оно приобретает только благодаря свободе, без свободы выбора добро представляется простой естественной необходимостью. Рациональное обоснование нравственности не отрицается в русской мысли, но тем не менее наряду с разумом источником нравственного начала в человеке выступает сердце как орган внутреннего «ведения», особого внутреннего нравственного знания.

В древнерусской мысли задается ряд моральных проблем, столь значимых для последующих поколений русских мыслителей, а именно: соотношение свободы и нравственной детерминированности поступков, истины и правды (точнее, справедливости как истины и справедливости как правды), проблема онтологии зла, морального выбора и ответственности человека за выбор добра или зла, проблема гармонии разума и сердца, внутреннего и внешнего знания и др.

В XVII — XVIII вв. происходит процесс становления этики как науки, что явилось результатом синтеза древнерусской духовности и традиций западнорусского Просвещения. В этот период переосмысляются основные этические понятия, наполненяются новым содержанием, что было обусловлено общим процессом секуляризации русской культуры. В целом философия русского Просвещения была ориентирована на понятийное структурирование знания. Этика рассматривается русскими мыслителями не как простое знание, а как наука, которая включает в себя и экономические и политические представления. В этой нерасчленности понятий, в их своеобразном синкретизме проявляется несомненная тенденция рассматривать все области знания, связанные с человеком сквозь призму нравственного начала, этики. Именно поэтому этика предстает в сочинениях русских мыслителей эпохи Просвещения как интегративная наука, наука о челове в его духовной, душевной, телесной целостности. Русская этическая мысль в XVIII веке, как и в древнерусской книжности, находит свое воплощение в текстах поучительного, нравственно-дидактического характера, в исторических сочинениях, художественных, литературных произведениях. Но именно в этот период этика выделяется в самостоятельную область философского знания, формируется ее предмет и структура, усиливаются тенденции рационалистического, социально-утилитаристкого обоснования морали, которые в дальнейшем приведут к этике русского радикализма. Однако при очевидном приоритете рационалистического начала в нравственной философии русского Просвещения сохраняется преемственная связь с предшествующей средневековой традицией, усматривавшей основания нравственности в стремлениях души и сердца. Для последующей русской философии было характерно стремление к взаимосвязи традиций «философии разума» и «философии сердца». В этом нам видится своеобразие этической проблематики в традициях русской философской мысли.

Структурирование этического знания сказывается и на дальнейшем формировании нравственных понятий. Поскольку становление этики как науки в России на рубеже XVII — XVIII вв. явилось во многом результатом синтеза древнерусского духовного наследия и традиций западнорусского и европейского Просвещения, именно в этот период этическая терминология дополняется рядом понятий, заимствованных из западноевропейского лексикона. Именно с XVII века в русской мысли появляется термин «мораль» (от латинского «mos», «moralis»), который, наряду с понятием «нравственность» [3], будет обозначать все многообразие проявлений нравственной жизни.

Основными категориями для нравственной оценки человека становятся категории добродетели и порока (здесь следует заметить, что понятие «греха» в просветительском сознании заменяется на понятие «порока»). Основанием добродетели выступают разум и воля, «самовластье» человека. Разум формирует нравы, а воля определяет направленность и содержание поступков. Фундаментальными этическими категориями выступают категория «блага» и «счастья».

В сочинениях русских мыслителей XVIII века находит свое дальнейшее развитие и воплощение учение о душе («пневматология») и учение о сердце («кардиогноссия»), во многом определявшие своеобразие древнерусской философской традиции, и восходящие к византийским истокам русской философии.

Стремясь преодолеть противоречие между разумом и чувствами, просветители обращаются к категории «души», видя в ней средоточие, синтез рационального и чувственного в человеке. Разум трактуется как особая способность человеческой души. Разум не в силах дать целостное представление о мире, невозможно, с точки зрения русских просветителей, опираясь только на разум, обосновать бессмертие души, бытие Бога, наличие нравственного начала в человеке. «Я сам знаю, чувствую, — писал А.Н. Радищев в трактате «О человеке, о его смертности и бессмертии», — что для убеждения в истине о бессмертии человека нужно нечто более, нежели доводы умственные; и поистине, касающееся до чувствования чувствованием должно быть подкрепляемо. Когда человек действует, то ближайшая причина к деянию его никогда есть умозрительна, но в чувствовании имеет свое начало, ибо убеждение наше о чем-либо редко существует в голове нашей, но всегда в сердце. Итак, для произведения убеждения о бессмертии человека нужны чувственные и, так сказать, сердечные доводы, и тогда, уверив в истине сей разум и сердце, уверение наше о ней тем будет сильнее, тем будет тверже.» [4]

Душа и сердце, как средоточие души, являются основанием нравственного начала в человеке, которое имеет как рациональное, так и чувственное обоснование. Всякое человеческое действие — это «жизнь души нашей». «Душа наша имеет две главныя силы, из которых первая и начальнейшая называется Ум, или смысл и посредством которой мы мыслим, а вторая общим именем называется Воля. И сия есть самая та, которая производит в нас всякия хотения и от которой все наши дела происходят», — рассуждал в своем сочинении «Путеводитель к истинному человеческому счастию…» А.Т. Болотов [5]. Именно в душе, по мнению просветителя, коренятся основные человеческие желания. Их три. Первое желание — «склонность к собственному нашему совершенству, или желание видеть состояние свое в надлежащем совершенстве и оное от часу совершеннее делать». От него проистекают стремление к совершенству разума и тела, желание поступать в соответствии с разумом, желание вольности, т.е. свободы воли. «Второе человеческое коренное желание» есть «стремление любовное» — то общее и «всем человекам свойственное от природы бескорыстное любление посторонних хороших и совершенства в себе имеющих вещей». Сюда относятся стремление к прекрасному и к нравственной духовной любви, т.е. любви бескорыстной, без помышления о собственной пользе. Из бескорыстной любви рождается склонность к человеколюбию, или «люблению всех человеков». Третье наиважнейшее коренное стремление — стремление «совестное». Именно совестное стремление является основанием нравственности в человеке. Совесть есть непосредственное побуждение к познанию и исполнению нравственных законов. Совесть является одной из центральных этических категорий, ей принадлежит особая роль в становлении морального сознания как в Древней Руси, так и в последующие эпохи. Понятие «совесть», как и большинство других русских этических терминов, появляется после принятия христианства. Средоточием совести является сердце. Сердце, как и ум, участвует в процессе познания, которое понималось в русской философской традиции не столько гносеологически, сколько этически, как процесс познания добра и зла. Категория сердца выполняет интегрирующую, объединяющую функцию в русской философии, для которой, как и для восточно-христианской мысли в целом, было характерно единство «делания» и «созерцания», стремление к целостному видению человека. Русскую этическую мысль можно представить как «философию сердца» и «философию разума», ей в равной степени присущи как «сердечные доводы», так и рациональные основания.

Стремление обосновать нравственную целостность личности было характерно и для последующих поколений русских мыслителей. Однако истоки этой целостности следует усматривать именно в традициях русской философской мысли, которые сложились, окончательно сформировались к XVIII веку. Своеобразие руской мысли заключается в ее истоках, определивших как проблематику, так и основные ценности и пути русского философствования.

Процесс освоения духовно-нравственного наследия, включение его в контекст современной культуры по-настоящему еще только начинается. Его можно охарактеризовать как процесс нравственной, духовной, культурной самоидентификации.

Примечания

• [1] Цит. по: Weiher E. Die Dialektik des Johannes von Damaskus in kirehens lavisher Ubersetzug. Wiesbaden. 1969. S. 18-20.
• [2] Там же. S.22.
• [3] Термин «нравственность» славянского происхождения был зафиксирован в «Словаре Российской Академии» в 1789 году.
• [4] Радищев А.Н. О человеке, о его смертности и бессмертии // Избр. Философские и общественно-политические произведения. М., 1952. С. 378-379.
• [5] Болотов А.Т. Путеводитель к истинному человеческому счастию, или Опыт нравоучительных и отчасти философических рассуждений о благополучии человеческой жизни и средствах к приобретению онаго. М., 1784. С. 112.

Добавлено Арина Ларедо в Философский пароход в 28.03.2016