Про родину Жар-птицы. Репортаж из Ивановской области

Ходит то ли быль, то ли легенда о том, что в свое время американцы предлагали палешанам перевезти их вместе с избами, скотиной, сараями и даже пожарной каланчей за океан. Но они отказались…

Правильно ли палешане сделали? Американцам конечно же были нужны не они, а их искусство, которому от роду почти тысяча лет. Даже у немца фон Гете, автора “Фауста”, была голубая мечта побывать здесь, в глубине русских снегов, чтобы увидеть, как в темных избах мужики пишут иконы византийского стиля да еще такого качества, которого цивилизованная Европа в то время не видывала…

“Темные избы” канули в лету да и снега с тех времен стали не такими глубокими, но палехское искусство с той поры не только не затихло. Оно стало еще более совершенным!

Правда, с тех пор многие призадумались: а не стоило тогда согласиться и свалить в Америку?

Советская власть палехское искусство любила. Потому что оно приносило стабильный валютный доход. Не смущало даже то, что промысел-то изначально был иконописный! Здешние изографы славились не только тончайшей техникой письма, но и тем, что посредством тайных иконописных секретов могли сообщить образам, которые они создавали, удивительную духовность — вплоть до того, что иконы воспринимались как живые существа. Кстати, в другом иконописном центре, селе Холуй, в канун революции стали внедрять практику писания т.н. “расхожих” икон. В те времена иконописцы по степени мастерства подразделялись на “личников” и “доличников”. Первые писали лики, вторые — все остальное. Развилась полиграфия, печатные иконы создали конкуренцию художникам пришлось переквалифицироваться в “личников”. Зачем писать икону полностью, если она все равно пойдет под оклад?

Это был жестокий переворот в иконописи, потому что с тех пор образы стали писаться не для Бога, а для денег. Ежели такое возможно, значит Бога нет, ежели его нет, значит все дозволено. Ох, как мы, русские люди, потом жестоко поплатились за эту логику…

2.

Палех, по сравнению с Холуем и Мстерой, оказался в оппозиции. Дело в том, что здесь была глубинка, иконы писались в основном под заказ и палешане не опускались до халтуры, старались поддерживать марку (ко всему прочему, палешане развивали еще одно ремесло: они расписывали по всей России храмы и в этой области они являлись монополистами). Но далеко не все поддержали честь цеха. Палехские “доличники”, простые подмастерья, все же стали в угоду рынку штамповать злополучные “расхожие” иконы и раковая опухоль халтуры проникла и на эту благословенную землю.

Если сказать коротко, вскоре пришли ко власти атеисты, Бога они отменили и в этот-то момент как раз и поступило предложение из-за океана. Но подвернулся другой случай. Старые мастера где-то подглядели расписные немецкие коробочки из папье-маше и они решили перенести свое сакральное искусство на картонные изделия. Ну а поскольку религиозные сюжеты власти запретили, придумали изображать эпизоды построения коммунизма в деревне. Или эпизоды Гражданской войны. Но особенно палехские художники полюбили русские сказки. Практически они стали в сказках жить.

Такова краткая история палехского искусства.

***
Теперь о настоящем. Еще перед капитализмом (назвали его хитро: “перестройкой”) стали в Палехе, аккурат между каланчей и Ильинской церковью строить гигантское сооружение. Оно должно было стать Дворцом творчества, в котором кроме залов и гостиных у каждого художника должна была иметься мастерская. Дворец на целых триста мастерских! Прямо-таки сказка наяву…

Теперь этот долгострой превратился жуткого монстра, могущего испугать свои видом любого.

3.

Зато успели достроить великолепное здание Палехского художественного училища. Пожалуй, это лучшее, чем может теперь похвастать село. Здесь до сих пор стараются не ронять планку как уровня преподавания, так и быта студентов. И не случайно: училище находится под эгидой Министерства культуры.

Заместитель директора училища Галина Бердникова рассказала мне, что не всегда здесь была такая “божья благодать”. Всего несколько лет назад из Москвы приходила бумага за подписью премьер-министра с предложением ликвидировать уникальное учебное заведение, точнее, переоборудовать его в художественную школу. Но чиновники вовремя одумались и теперь, несмотря на то что Палех глубинка, конкурс сюда 4 человека на место.

Выходят отсюда художники-мастера лаковой миниатюры (кроме всего прочего, здесь учатся писать иконы), хотя на самом деле, как заметила зам. директора, “методом подсадки”, то есть, получая навыки от своих родителей, молодые палешане могут узнать гораздо больше о тайнах росписи. Но здесь, в училище, еще дают классическое образование, включающее в себя владение всеми техниками живописи и рисунка. Важно и другое: диплом Палехского училища имеет значительный вес и с ним специалист при условии наличия таланта и желания никогда не пропадет. Те более что салоны принимают работы только у дипломированных художников.

Но по наблюдению Галины Васильевны, уровень подготовки иногородних абитуриентов выше. Сказывается самоуверенность палешан: мол, “мы имеем вековые корни, нам нечему учиться”. Кстати, иногородних среди студентов сейчас всего 12 человек из 132: дорога стала нынче слишком дорогая (простите за каламбур)… И вообще в нынешних студентах прослеживается какое-то охлаждение по отношению к учебе: проблема в том, что промысел сейчас находится в упадке. Как, собственно, и вся экономика региона. В том же Палехе все предприятия развалены, остался лишь молокозавод. Потому и получается, что либо палешанин идет в сельское хозяйство, либо — в художники. Третьего ему не дано.
***
Насчет нынешнего положения промысла мы поговорили и с директором Музея палехского искусства Алевтиной Страховой. Вообще, музейных работников, особенно провинциальных, автоматически можно причислять к лику святых. Что некоторые и делают, чем на самом деле глубоко их оскорбляют. Особенно рассуждать по поводу “святости” обожают чиновники от культуры. Лучше бы зарплату подняли! Алевтина Геннадьевна — главная в музейном комплексе, состоящем из пяти (!) музеев (кроме музея лаковой миниатюры есть еще дома-музеи знаменитых палешан-художников). Так вот, зарплата ее составляет 12600 рублей. Что тогда говорить о простых сотрудниках?

Нынешние Времена Алевтина Геннадьевна оценивает весьма положительно. В лучшие времена Палех посещали больше 200 тысяч туристов, в частности, иностранных, и это была слишком большая нагрузка на музеи. Теперь — не больше 60 тысяч, причем иностранцы здесь не бывают вообще.

— …Раньше иностранцы не боялись ездить по России, а теперь… Да и вообще, палех — специфическое, очень сложное искусство, у него есть свой круг любителей и почитателей. Мало кто знает, что такое палех на самом деле…

4.

Алевтина Геннадьевна рассказала, что такое настоящий «палех». В принципе, это живопись темперой, но имеющая свои особенности. Раньше краски делались так: собирались разноцветные камни, перетирались в красители, а потом порошки перемешивались с яичным желтком и квасом. Сейчас вместо природных чаще берутся химические красители, но в целом техника не изменилась. Испокон веков художники вяжут себе кисти сами: подходит для них беличий мех, причем белка должна быть убита в августе — тогда у нее особенно тонкий и прочный волос. В Палехе, в отличие от других центров лаковой миниатюры, к простым краскам добавляется золото. Настоящее. Приготавливает золотую краску каждый художник сам: сусальное золото в блюдце перетирается с гуммиарабиком. Длится этот процесс долго, до нескольких дней — до того момента, пока художник не почувствует, что краска готова (истерта до нужной степени). Такая краска называется “твореным золотом”, потому что она “творится” мастером. Золото используется вот для чего: на черном фоне оно смотрится настолько эффектно, что кажется, будто изображение на шкатулке стереоскопическое. Твореное золото первоначально не блестит. Для того, чтобы оно “заиграло”, художник берет… волчий зуб (он очень острый) и каждый штрих на своем творении отшлифовывает.

Для тех, кто не знает: настоящий палех от поддельного, которым теперь буквально наводнена страна, можно как раз определить по золотому блеску. Но и стоит настоящий палех соответственно.

Всего, как отметила директор музея, в Палехе чуть больше 600 художников, из которых истинных мастеров “высокого полета” (именно так Алевтина Геннадьевна выразилась) не больше 120. Ну а что касается положения промысла… директор посоветовала мне спросить об этом у самих художников.
***
Мне повезло. Я попал на мероприятие, которое проходит всего дважды в месяц: художественный совет. Палехские художники всегда работали кустарно, на дому, и в общем-то грандиозная идея построить для них Дворец творчества (теперь это — “гробница творчества”) с самого начала была обречена на провал. Если в Холуе и Мстере есть предприятия, объединяющие художников, то здесь, в Палехе, как создали в 1924-м “Артель древней живописи”, та они и существует до сих пор. Правда, теперь эта артель именуется “Объединением художников палеха”. Входит в объединение около половины палехских изографов. Творят, как уже было сказано, они дома, но дважды в месяц самые маститые и уважаемые мастера оценивают работы. В прямом смысле этого слова: результат оценки — сумма, которую получит художник. Объединение берет на себя реализацию работ и снабжает художников красками, материалами и золотом.

Стоимость работ на худсовете варьировала от 450 до 1800 рублей. Впоследствии перекупщики “накрутят” на них 3 или даже 4 цены. В перерыве я решился подойти к самому солидному из оценивающих работы, так как посчитал, что именно он — главный. Оказалось — вовсе нет. Он простой, правда заслуженный, художник и зовут этого почти двухметрового бородача Николаем Павловичем Лопатиным. Откровенно говоря, в моем воображении его могучая внешность как-то не вязалась с миниатюрными шкатулками, тем не менее в процессе общения я понял, что передо мной человек, свято преданный искусству.

В отличие от большинства палехских художников, Лопатин — не местный. Однажды, еще когда был школьником, он приехал сюда на экскурсию и просто был потрясен лаковой миниатюрой. Лопатин учился здесь, в Палехе, и в училище познакомился с девушкой, тоже иногородней, так же “зараженной” лаковой миниатюрой. Теперь в их семье художники все: Николай Павлович, супруга Нина Павловна и их два сына — Алексей и Лев. Лопатин и сам теперь преподает в училище.

Такой семейный промысел — обычное для палеха дело. Работа им в радость, но она неуклонно обесценивается. Еще два десятка лет назад, когда в мире была мода на русское, шкатулки не продавались дешевле 50$ (тогда мерили на доллары…). Дошло до того, что художники перестали расписывать броши: тогда они оценивались в 10$, теперь же их цена — сущие копейки. Художников считали миллионерами, хотя на самом деле это было не так: деньги “делали” перекупщики, барыги. Некоторые из художников успели построить себе коттеджи на улице Зеленая Горка, но строились они не за шкатулки, а на кредиты, которые тогда можно было взять. Семья Лопатиных как жила, так и сейчас живет в маленькой квартирке.

5.

Если говорить о сегодняшнем заработке художника, то если за месяц он заработает 15 тысяч (рублей), это для него будет большим успехом. Практически удается наработать лишь на половину того. Жили бы и вовсе худо, но выручают личные подсобные хозяйства.

Все зависит от самого художника. Мы уже упоминали тех 120 настоящих изографах, которые поистине творят, так вот, как и перед революцией, кризис промысла привел к тому, что многие опускаются до откровенной халтуры. Так же как в те времена стали писать “расхожие” иконы, так и сейчас многие берутся за весьма сомнительные заказы. Например, расписывают “под палех” мобильные телефоны или малюют шкатулки с “Мерседесами” на крышках, или пишут пошлые портреты “новых русских”. А недавно заказчик искал художника, который бы ему изобразил “икону”: улыбающуюся Богоматерь. Художники отказывались, ведь есть же предел даже у пошлости. Но заказчик вскоре уехал в хорошем настроении — видимо исполнителя он нашел.

Геннадий Михеев

Нет комментариев