Неонилла Пасичник. Народные дома как культурообразующие центры

Первая часть

Второе десятилетие второго тысячелетия увенчано ежегодными празднованиями значимых юбилеев — 100-летие Первой мировой войны, 1000-летие кончины Святого равноапостольного князя Владимира, 70-летие Победы во Второй мировой войне, грядущее 100-летие падения Православной Российской империи в результате государственного переворота… Для осмысления, а для многих и переосмысления этих событий необходимо трудолюбие по своим энергетическим затратам приравниваемое к тяжелому физическому труду строителя и, даже, шахтера. Облегчить интеллектуальный труд по переосмыслению Прошлого, или, иными словами, приобретение дара рассуждения, призваны современные Народные дома, которые имеют аналог в прошлом веке. Обрести незыблемость и силу СВОЕГО духа сумеем, посещая Народные дома и в виртуальном пространстве и в реальности.

Также см. Народные дома
См. Александр Никитин. Варяги- соль Земли Русской

В современном понимании народные дома — это скорее культурообразующие Центры, призванные сделать видимым опыт культурообразующих религий, которые внесли заметный и устойчивый позитивный вклад в историю, традиции, культуру, язык и самосознание народа, государства и человечества. Все существующие в мире религии можно условно разложить на три основные группы: Великие мировые религии — христианство, ислам и буддизм; этнические религии — индуизм, даосизм, иудаизм, синтоизм и т.д.; племенные или родовые религии, своего рода псевдорелигии — анимизм, шаманство, колдовство и прочие.

Лишь первые две группы религий являются культурообразующими. Третья группа — разрушительна по отношению и к культуре, и к обществу, и к государству. Возникает вопрос о причине многообразия религий при единстве Бога. Объяснение вытекает из того факта, что любое явление различно воспринимается и объясняется разными людьми, а также несовпадением объемов информации. Подобное положение наблюдается и в науке, где постоянно идет борьба разных теорий и гипотез.

В религии возможность разномыслия выражается особенно ярко, т.к. всякое мнение здесь обусловлено степенью духовной чистоты человека: «Правда Божия познается силою жития,» — считал преподобный Исаак Сирин. В вопросе же касающемся происхождения мира, любая религия исключает слепую веру в чудо самозарождения Вселенной, самовозникновения жизни, самопоявления разума. Это было бы подобно утверждению о самопроисхождении словаря от взрыва типографии.

Можно ли в огромном потоке различных религиозных традиций говорить об их безусловной равнозначности? Вопрос стоит свести к следующему: единственно ли в своем роде христианство среди религий мира, или оно представляет собой только разновидность основной мысли, пробегающей через все религиозные традиции? Иными словами, не имеют ли мусульмане, буддисты, индусы и евреи того же самого Бога только под разными названиями? Только ли христианство — единственный путь к Богу? Как есть неоспоримые физические законы, так есть и неоспоримые духовные. Один из них гласит: «Бог открыл себя во Христе» (Ин. 17:6). Другой — только посредством смерти Христа человек примиряется с Богом (Кор. 5:19). Сам Христос свидетельствовал о Себе Самом: «Я путь, истина, жизнь» (Ин. 14:6). Двух истин одновременно быть не может. Христиане стали бы непоследовательны, если бы верили и во что-то другое.

Изменить такой порядок вещей невозможно ни голосованием, ни чем-либо иным. Есть законы, которые определяет общество, а есть иные законы, наказание за нарушение которых сокрыто в самом нарушении. Например, за кражу чужого кошелька наказание определяет суд; однако даже единогласное голосование за отмену земного притяжения и последующая попытка его нарушения прыжком с крыши будет свидетельствовать лишь о том, что этот закон не только не отменен, но за такую иллюзию следует расплатиться жизнью. Как существуют неустранимые физические законы, так точно же существуют неумолимые духовные законы. Возвещая истинность христианства, последователь его не имеет права становиться в позицию превосходства, но должен свидетельствовать как грешник, спасаемый по милости.

Иные по отношению к христианству религии считаются иноверием. Спасение в христианстве и спасение в иноверии — это разные понятия. В иноверии добрые дела совершаются для того, чтобы что-то заслужить (в данном случае спасение). В христианстве добрые дела — это следствие чего-то, что произошло с человеком. Это следствие произошедших с человеком перемен, а не средство достичь спасения. Поэтому в других религиях человек старается добрыми делами з а с л у ж и т ь оправдание, тогда как в христианстве оправдание принимается как д а р по в е р е в законченное дело Христа на Голгофе, а добрые дела совершаются для дальнейшего совершенствования и роста в вере по любви к Богу.

Вторая часть

Таким образом добрые дела в христианстве — это следствие веры, а не наоборот. Вот наглядный пример: что нужнее человеку, когда он тонет — спасательный круг или инструкция к плаванию? Таким «кругом» и является христианство. Безусловно, нужна бывает и «инструкция», но лишь тогда, когда человек прочно стоит на суше и может её прочитать. Но когда человек в подобной беде, — а Библия на этот счет говорит недвусмысленно, что «все согрешили, нет праведного ни одного» (Рим. 3:10), — то тут одна возможность спастись — радикальное плавсредство. Таким средством и является христианство.

Другое отличие христианской религии от иноверия состоит в основателях. Из всех религиозных лидеров и основателей религий в мире только Христос является Богочеловеком, имея две природы: божественную и человеческую. Уберите из иных религиозных традиций их основателей: Будду, Мохаммада, Лао-Цзы, Кришну, Моисея и других. Никакая из этих религий не пострадает, так как учение её не связано с основателем. Уберите из христианства центральную фигуру — Христа, устраните Его Божество, жизнь, Воскресение — и религия рассыпется в прах, ибо центром Своего учения Христос сделал Самого Себя. Для понимания этого достаточно даже поверхностного ознакомления с библейским новозаветным текстом.

Отличаются религии и по своим целям. Если в христианстве основная и высшая цель — это обожение, т.е. согласно святоотеческому преданию — максимальное стяжание благодати Духа Святого, то в буддизме, являющемся не столько религией, сколько философским учением, например, высшая цель — достичь нирваны (род небытия), когда исчезнет всякое желание. По учению буддистов, вся боль и страдания происходят от желаний. Если человек сумеет одержать верх над своими желаниями, следуя по восьмиступенчатой тропе озарения, он достигнет нирваны, т.е. абсолютного покоя.

Современная наука могла появиться лишь в христианском мире, где есть Личный Бог и упорядоченная Вселенная, в противоположность религиозно-философской концепции Востока. Иудейское понимание Бога — самое близкое к христианству. Бог, Которому поклоняются они, не Тот ли, Которому поклоняемся и мы в Ветхом Завете? Казалось бы, может быть компромисс! Но снова убеждаемся, что евреи не признают своего Бога Отцом Иисуса Христа. Именно этот вопрос стал камнем преткновения и соблазна и вызвал так много трудностей во время жизни Христа. Важно отметить и то, что первые христиане были иудеями, как и сам Иисус. Большинство новозаветных текстов написано иудеями. Но не уверовавшие во Христа воспитали в себе неправильное представление о христианстве, как о языческой религии. Верующие иудеи зачастую полагают, что «быть обращенным» в христианство, значит предать веру отцов и стать язычником. Однако между христианством и нехристаинством неизмеримо большая разница, чем между иудеем и язычником. Есть язычники, ставшие христианами, есть и евреи — христиане. Еврей, становясь христианином, вовсе не должен отказываться от национального наследия.

Истина по своей природе непримирима по отношению ко лжи. Дух человека тысячелетия стремится к красоте, добру и к чему-то высшему, достойному поклонения. Показательно то, что когда человек отворачивается от этой Реальности, вместо нее возникают суеверия и культы. Иными словами, если человек уходит от Бога, он неизбежно приходит к идолам. Но даже потеряв Бога, люди страстно ищут абсолютного. И только религия, и религия христианская, остается наиболее личностной из всех форм человеческой деятельности. Ученые и богословы определяют её по-разному и порой очень противоречиво. Религию связывали с чувством нравственного долга (Кант), с чувством зависимости (Шлейермахер), английский мыслитель Р.Маретт определял её как страх перед неведомым и т.д.

Происхождение и развитие религий — религиоведение — относительно новая область познания. Веками люди в большей или меньшей степени принимали знакомые с детства религиозные традиции. В 19 веке ситуация стала меняться. Вооружившись методологиями различных научных дисциплин — психологии, социологии, антропологии, — исследователи стали штурмовать тему возникновения религии в целом, и религий в частности. К чему это привело? Ученые выдали на-гора целую серию разноголосых теорий, соревнуясь друг с другом в смелости и экстравагантности выводов. Они все были всего лишь плодом воображения исследователей, гипотезами, сменяющими одна другую. Английский историк Кристофер Даусон считает: «Главные барьеры между народами, не раса, язык или география, но различие духа: эллины и варвары, иудеи и неиудеи, мусульмане и индусы, христиане и язычники… Во всех этих случаях существуют разные эстетические нормы, словом, различный внутренний мир». В основе каждой культуры всегда лежат два духовных фактора: исторически сложившаяся общность мысли и действия, и внезапное озарение пророка или мыслителя. Так или иначе, отрыв культуры от её религиозных основ не может остаться без роковых последствий. А подлинный культурный расцвет немыслим без интенсивной духовной жизни.

Третья часть

Чем была бы история Израиля без Библии, и чем без Библии была бы европейская цивилизация? Чем была бы западная культура без католичества, индийская без индуизма и буддизма, русская — без Православия, арабская — без ислама? Религия есть преломление Бытия в сознании людей, но весь вопрос в том, как понимать само это Бытие.

Материализм сводит его к неразумной природе, религия же видит в его основе сокровенную Божественную Сущность и осознает себя как ответ на проявление этой Сущности. Вера представляет собой такое состояние человека, когда он убежден в существовании чего-либо, не основываясь при этом на каких-либо внешних фактических и логических доказательствах, то есть интуитивно. Плотин, выдающийся философ эллинского мира, так говорил об этом: «Когда мы видим Бога, то видим Его не разумом, а чем-то более высшим, чем разум». Альберт Эйнштейн утверждал, что «самое прекрасное чувство связано с переживанием Таинственного… Человек, которому это ощущение чуждо, который потерял способность удивляться и благоговеть — мертв. Знание о том, что есть скрытая Реальность, которая открывается нам как высшая Мудрость и блистающая Красота — это знание и это ощущение есть ядро истинной религиозности».

Сила духа — это творчество, основанное на созерцании сверхчувственных феноменов. Сила души — изобретательность, основанная на предположениях. Ум, отчужденный от духа, фантазирует словесными абстракциями; эмоции, абстрагированные от импульса духа, проявляются в сознании через чувственные образы. Откровение замещается и вытесняется философией; постепенно предание растворяется и исчезает в мифологи. Демонологические религии в своих внешних проявлениях представляют союз философской школы и театра. Все религии, кроме Православия в христианстве стремятся опереться на внешние силы. Дух не нуждается в опоре на внешнее, так как обращен к вечности. Душа обращена к земному бытию, поэтому её деятельность зависима от внешних факторов. Душевные религии ищут некоего физикального субстрата или внешней опоры. В иудейской религии этой опорой является национальная солидарность, без нее талмудизм бы исчез. Ислам распространялся посредством экспансии, он опирался на силу оружия. Католицизм опирается на организацию и дисциплину, на внешний авторитет, который воплощен в лице Папы. Протестантизм опирается на букву Священного Писания, за которой стоит не дух, а человеческий интеллект, поэтому сама Библия у протестантов превращается во внешний авторитет. Кроме того, секты опираются на систему взаимопомощи, на конфессиональную солидарность как общественную поруку. В Православии нет внешних опор, а те опоры, которые исторически возникали, как симфония между Церковью и государством, имели временный характер — они промыслительно рушились, и православие оказывалось без всякой социальной, политической, интеллектуальной и экономической поддержки. Оно кажется в современном мире самой незащищенной конфессией.

Но эта кажущаяся беспомощность и одинокость в страстном и демонизированном мире как раз свидетельствует о том, что оно не от этого мира, что оно откровение духа, а не изобретение души. Православие не опирается на науку, как требует этого современное католичество и протестантизм. Оно чуждо философским интерпретациям. Характерно, что религиозные мыслители начала ХХ века, желавшие подвести под православие философский базис, в большинстве сами оказались вне православия и оставили нам свои творения как опыт интеллектуального поражения. Православный аскетизм считает своим врагом фантазию, как поле демонических сил. Он учит, что грех проявляется через фантазию, и первое аскетическое правило — очищать сознание от образов и помыслов.

Православие — наиболее древняя форма христианства, которая не подверглась изменениям и реформам. Именно в православии мы видим непрерывающуюся нить, идущую от праотцев через ветхозаветную и новозаветную Церковь — единое русло благодати, берущее свое начало от дня Святой Троицы. История остальных религий и конфессий — это история их реформации и перемен. Реформируется всегда несовершенное, но от этого оно не делается совершенным: в православии истина остается тождественной себе самой.

Неонилла Пасичник, по материалам учебника «Миссиология» профессора богословия Виктора Чернышева

Добавлено Георгий Садков в Идеология в 10.08.2015