Татьяна Воеводина. Как «помогли» сельскому хозяйству
Закрыли экспорт зерна. При втором по обилию урожае за все постсоветские годы.
А мы (т.е. наше хозяйство в Сальской степи) придерживали урожай, не продавали, чтобы по приличной цене вывезти. И разжиться рублями, продав по высокой цене валютную выручку, т.е. совершено добровольно и с полным убеждением сделать то, что государство обязывает делать крупных экспортёров. Мы – экспортёры мелкие, но выручку продать были готовы, внеся тем самым посильный вклад в стабилизацию рубля. Теперь вот не получится. И у тех бывших совхозов и нынешних фермеров, которые вывозили через созданную нами экспортную организацию, — тоже, ясное дело, не получится.
Правильно это или не правильно? Мне кажется – не правильно. Это, на мой взгляд, чисто демагогическая мера: крестьяне повышают цены на продукты – так давайте их прижмём: не дадим вывозить. И можно рапортовать: меры приняты. Пускай скопится зерно в стране – цены на него понизятся и еда соответственно подешевеет или хотя бы не будет дорожать. Таков, надо понимать, ход бюрократической мысли. Понять, конечно, всех можно: в демократическом государстве каждое решение, каждый шаг власти должен иметь демагогическую составляющую. Но всё-таки сводить всё к внешним и приятным и, главное, понятным обывателю мерам – тоже нельзя. Целью политики должна быть польза дела, а не РR.
На самом деле, от запрета экспорта зерна ничего полезного не проистечёт, и я постараюсь объяснить, почему. Вообще, способ руководства экономикой у нас чисто фельдшерский. Так называет моя родственница-врач способ лечения по принципу «стимул – реакция»: повысилось давление – вот тебе таблетка от давления, повысилась температура – вот тебе жаропонижающее. А почему оно повысилось, какие процессы идут в организме в целом – Бог весть; этим никто особо не озадачивается. Так точно у нас воздействуют на экономику. Мне даже кажется, что никто не представляет себе народное хозяйство во всех (или хотя бы некоторых) его частях и взаимосвязях между собой. И немудрено: люди, которые им руководят (вернее сказать, на него воздействуют) никогда практически не работали ни в поле, ни на заводе: они юристы, финансисты, бухгалтеры и что-то в этом роде, а то и просто профессиональные политики.
Так вот почему я считаю, что на цены еды в магазине запрет экспорта зерна не повлияет? Да попросту потому, что в конечной розничной цене «сельскохозяйственная составляющая» очень скромна. Вовсе не главная она. В цене еды в магазине главная составляющая – это торговля, притом розничная: больше всего добавляет она. В цене изделий из зерна собственно зерно составляет около 7%. (В мясных изделиях гораздо больше – до 20-25%, но мясо-то мы как раз ввозим). Теперь представьте, что цены на зерно выросли вдвое (чего в реальности, конечно, не произойдёт). Тогда при изготовлении пачки печенья за 100 рублей, зерно там стало составлять не 7, а целых 14 рублей. То есть пачка стоит 107 рублей. Цена её выросла на … 7%. Это, повторюсь, при предполагаемом росте цены зерна на 100%, чего в реальности, конечно, не произойдёт.
Пример с печеньем — умозрительный, а вот из жизни. Пару лет назад у нас лук с поля забирали по 3 руб., а его же продавали на рынке по 30. И это не что-то необычайное. При таких соотношениях три рубля он стОит или пять – дело особо не меняет.
Разумеется, лукавые торговцы (а лукавство – профессиональное свойство торговца) при ЛЮБОМ повышении цен на сельхозсырьё тут же повысят цены на свои товары на столько, на сколько повысились цены и даже больше. И будут делать невинные глаза: цены на пшеницу ведь выросли на 30%, вот и наши бублики подорожали на 30%! Да ещё и бензин подорожал, и зарплата у грузчиков возросла – вот вам и двукратный рост.
Так стОит ли столь неуклонно давить цены на сельхозсырьё? По-моему, не стОит. Это подлинно как стричь свинью: визгу много, а шерсти мало, почти что вовсе нету шерсти. Визгу, впрочем, тоже немного: у селян нет мощного лобби, потому и деньги им редко перепадают. И то сказать, деньги нужны серьёзным людям: банкам, нефтянке, а вы тут с какой-то морковкой суётесь, от дела отвлекаете.
Иными словами, в разгар кризиса и всякого рода антикризисных разговоров крестьянам в очередной раз не дали заработать. Безо всякого основания. Заметьте: не денег не дали – не дали заработать. А работа крестьянская – даже неловко об этом напоминать, насколько это всем известно – не в офисе сидеть. Это пахота – в самом прямом, нефигуральном смысле. И жизнь на селе – не образец комфорта. До нашей станицы, к примеру сказать, так и не дотянули газовую трубу. Тянули-тянули, да так и не дотянулись: кончилась советская власть, а постсоветской власти стало не до того.
Впрочем, вроде как намереваются субсидировать банковский процент, если аграрии будут брать кредиты. Но ведь сегодня кредиты выдаются под такой процент, что его субсидируй-не субсидируй, а производство на нём не наладишь. Такой процент способен выдержать торговец: взял – обернул – вернул. Так что ничего нет замысловатого, что предприимчивые люди к производству не склонны.
У меня часто спрашивают: ну вот с твоей точки зрения, как сельского товаропроизводителя, экспорт зерна – это хорошо или плохо?
С государственной точки зрения, по уму – плохо. Лучше не экспортировать.
При гармонично развивающейся экономике страна должна производить примерно одну тонну зерна на душу населения в год – простая такая формула. Впрочем, есть мнение, что при современных передовых агротехнологиях можно обойтись и меньшим количеством зерна, но нам лучше ориентироваться на старые нормы). Тогда хватит всем: и людям, и скотам бессловесным, и в резерв, т.е. будет достигнуто продовольственное самообеспечение. При СССР до этого уровня (тонна на человека) недотягивали, вот и докупали недостающее. Покупали, сколь я осведомлена, дешёвое фуражное (т.е. кормовое) зерно, что разумнее, чем покупать мясо. Душевое потребление мяса и молока было в РСФСР выше, чем сегодня в России.
В 1986-1990 гг. производилось по 750 кг зерна на душу населения в год, а надо 1000, вот разницу и докупали. В этот период, в конце жизни РСФСР, расход зерна на кормовые цели был 71-75 млн. тонн. Сегодня – 37-38.
В настоящий момент Россия производит зерна меньше, чем когда-то производила РСФСР, примерно на 20 млн. тонн в год. За последние пять лет в среднем производилось 88,7 млн. тонн в год. Производство зерна на душу населения составляет 620 кг. Это на 13% ниже «совковых» показателей и на 38% — оптимальных показателей. В урожайный 2009-й собрали 97,1 млн. тонн, продали за границу 21,8 млн. тонн.
Я не считаю, что продажа зерна за границу – это ужасно, равно как не считаю, что это прекрасно и вдохновляюще. Вполне допускаю, что при объективном ПОДЪЁМЕ сельского хозяйства зерно опять придётся закупать. Продавать уж, во всяком случае, не придётся.
Если в ближайшем пятилетии будет реализовываться Доктрина продовольственной безопасности и экономической доступности продовольствия (так это, кажется, называется) и потребление мяса на душу населения увеличится с нынешних 58 кг в год до 65-70 (при норме 81), а молока — с нынешних 240 кг в год до 270-280 (при норме 392), потребуется на кормовые цели 10-12 млн. тонн зерна в год дополнительно.
Вот так обстоит дело с экспортом зерна. Гордиться тут нечем.
А как я сама стала экспортёром зерна? В 2004 г. мы купили два бывших совхоза в одном из самых зерновых зон России – в Сальской степи. Когда-то за эти земли казаки бились насмерть: там и памятник стоит легендарной тачанке. К 2004 году «эффективный собственник», овладевший хозяйствами после капиталистической революции, выкачал всё, что мог, и набрал долгов. Собственно, уплатив его долги, мы завладели половиной хозяйств, а потом, поняв, что иметь с ним дело невозможно, т.к. ориентирован он строго на сиюминутный хапок, выкупили и вторую половину.
Уж десять лет пытаемся наладить работу. Кое-что начало вырисовываться в последнее время: восстановили севообороты, полностью разрушенные «эффективным собственником», стараемся вносить больше удобрений… Наработался кое-какой опыт.
И вот в 2009 г. организовали компанию по экспорту зерна за границу. Только сделали несколько «ходок» — экспорт запретили. Потом, впрочем, разрешили. Возим в Турцию небольшими баржами. Через нас экспортируют и другие близлежащие хозяйства: они не умеют взаимодействовать с заграницей, да и побаиваются, а через нас им удобнее.
Почему мы вывозим зерно? Да потому что использовать его особо не на что. Зерно у нас кормовое, а кормить некого: скотину извели. В наших хозяйствах «общественного» животноводства нет. Разводили поначалу овец, были и свиньи, но потом мы не совладали с массовым, прямо-таки промышленным, воровством кормов и животноводство ликвидировали.
Подобные процессы происходят и в других хозяйствах – вот и образуются умиляющие либералов «излишки зерна». Причина этих излишков – вовсе не в невесть откуда взявшемся процветании (его нет и близко), а всего лишь в разгроме животноводства. В нашем хозяйстве его нет просто физически, а в целом по стране поголовье уменьшилось вдвое. А ведь именно животноводство – главный потребитель зерна. Нет его – высвобождаются «излишки», вот и секрет «процветания».
По уму, с государственной точки зрения, импортировать мясо — не выгодно и не разумно. Гораздо умнее пропустить зерно через свинью или корову, а не вывозить просто так. Животноводство – это, так сказать, второй передел, ценность продукта возрастает. Но животноводство на порядок труднее как бизнес, чем полеводство, хотя бы потому, что требует единовременных и больших инвестиций: в оборудование, в племенных животных.
Так чего же ждут от начальства аграрии? Прежде всего, внятной и долговременной политики. Разрешать – так разрешать, запрещать – так уж надолго. Когда политика непрестанно меняется (что вообще-то означает отсутствие какой бы то ни было политики), главным человеком оказывается спекулянт, а не работник: он наживается на прихотливых перепадах и сменах ситуации. Крестьянин по психотипу – обратное спекулянту и игроку. Может, он скучен и сер – этот замкадский «ватник». Но не будь его – и игроку нечего будет положить в тарелку. Впрочем, есть у меня непроходящее ощущение, что без игроков воздух был бы чище, а хозяйство – справнее.
Источник-http://tochka-py.ru
Нет комментариев
Добавьте комментарий первым.