«20 лет «расстрельной» Конституции.
В Москве 4 декабря прошла пресс-конференция Михаила Делягина «20 лет «расстрельной» Конституции. Взгляд экономиста». Юбилей принятой в 1993 году Конституции приходится на 12 декабря 2013 года.
В его преддверии Делягин счел важным поговорить не столько о документе, принятом «на дымящихся руинах Верховного совета», сколько о длинной череде его предшественников. Тем более у наиболее парадоксального из них, сталинской конституции, 5 декабря тоже годовщина — она была принята 77 лет назад.
Конституционный процесс в России, как полагает Делягин, был дольше, чем принято думать, но успешным его назвать трудно. Он начался с крестоцеловальной записи, сделанной при восшествии на престол Василия Шуйского в Смутное время.
Этот документ, с одной стороны, ограничивал права правителя, с другой — фиксировал неприкосновенность личности, честный и справедливый суд, категорический запрет распространять наказание на родственников виновного. Действовал он очень недолго, а оговоренные в нем правила далеко не всегда соблюдаются и сейчас, 400 лет спустя.
Последний этап извилистого пути конституционного процесса на данный момент — документ 1993 года. Делягин отмечает, что проекты новой Конституции начали создаваться еще до исчезновения СССР — в 1989 году. Тогда стало очевидно, что старый документ, который Михаил Горбачев лишил идеологической основы в виде пункта о руководящей роли партии, работать прекратил.
Борьба разных проектов проходила одновременно с «парадом суверенитетов», который власти хотели загнать в определенные рамки, что тоже наложило свой отпечаток, отмечает Делягин.
Итог определили события у Белого дома. «Играть в демократию было уже не нужно, потому что ее только что расстреляли. И победители, взяв имеющийся проект, написанный в том числе их собственными запуганными и послушными экспертами, переписали его под себя окончательно»,
— констатирует экономист. Результатом, по его мнению, стала «откровенно царская конституция».
«Если даже сталинская конституция достаточно внятно прописывала механизм делегирования кандидата в депутаты, прописывала, как организуются выборы, то конституция 1993 года была написана предельно неряшливо», — уверен Делягин. Именно это позже позволило в том числе формировать Совет Федерации из губернаторов, потому что выяснилось, что такие вещи Конституции не противоречат. Это и развязало руки для дальнейших антидемократических сдвигов.
Хотя конституции 1993 года «по инерции» остались многие права человека, из нее исчезло главное — «запрет на эксплуатацию человека человеком», полагает экономист. Хотя ее формально разрешает отмена ограничений на владение средствами производства, исчезновение этого пункта из основного закона маркирует — «все дозволено».
«Обсуждать всерьез эту Конституцию и поправки к ней не имеет смысла, поскольку она не выполнялась, не выполняется и, у меня есть такое ощущение, выполняться не будет»,
— делает экономист неожиданный вывод. Причем касается его скепсис едва ли не всех пунктов основного закона.
«Например, Конституция гарантирует право на жизнь. Экономическая составляющая этого права — гарантия со стороны государства на доход не ниже прожиточного минимума — признается только за пенсионерами. В отношении трудящихся это предусмотрено Трудовым кодексом, но сроком проведения соответствующей реформы сначала был 2005 год, а потом ее отодвинули в неопределенное светлое будущее», — приводит пример нарушения права на жизнь Делягин.
Дальше — больше. Россия по Конституции «социальное государство», подчеркивает экономист.
«В 2000 году, когда господин Греф представил стратегию социально-экономического развития на 2010 год, в проекте этой стратегии было черном по белому написано, что социальное государство недопустимо и необходимо провозгласить его отмену и переход к субсидиарному государству. То есть государство должно обеспечивать человеку не приемлемые условия жизни, а отдельные субсидии по отдельно взятым вопросам, а за то, сможет ли человек выжить, государство ответственности не несет», — анализирует Делягин новую стратегию.
Он уверен, что в итоге власти отказались только от лозунга Грефа, сама же программа была приведена в жизнь.
Упоминает экономист и о попрании политических свобод. Ярчайший пример здесь — реализация 31 статьи Конституции.
«Эта статья позволяет гражданам собираться мирно и без оружия, но исключительно для того, насколько можно судить, чтобы быть засунутыми в автозаки, лишенными свободы и при этом избитыми»,
— с мрачной иронией отмечает экономист.
Иными словами, перед нами неудачный и одновременно неработающий документ. «Фиговый листок, который уже ничего не прикрывает», — характеризует ее Делягин. Реформы неработающего документа, как он полагает, бессмысленны.
«Был принят закон о полиции, по которому полицейский всегда прав, потому что он полицейский. Однако злоупотребления, совершаемые со ссылкой на эту норму закона, составляют ничтожно малую часть от общего количества. Потому что закон они не читают»,
— иллюстрирует свою мысль экономист.
Слабость Конституции была свойственна нашему государству во все времена, убежден Делягин. Но между правовой ситуацией в современной России и, например, в СССР есть существенное отличие: «Советский Союз жил по закону. Сейчас, когда страна живет по понятиям почти четверть века, Конституция утратила свой смысл и свое назначение», — резюмирует Делягин.
К таким выводам экономист приходит через цепочку исторических сравнений, прежде всего с конституциями советского времени.
Неожиданными оказываются результаты сопоставления даже с документом сталинской эпохи. Поражающая своим видимым несоответствием реальной жизни «сталинская конституция» была принята в 1936 году. «Я привык к ней относиться как к предельно лицемерному изготовлению, которое было ложью от начала до конца и просто ретушировало подготовку к сталинскому террору», — замечает Делягин.
Но экономист отмечает, что все, возможно, не так просто. «Там было много вещей, которые констатировались на словах, а не на деле. Это была конституция устремлений. Вроде программы партии», — говорит он.
Хотя большинство из них не воплощалось на практике, многие пункты сами по себе кажутся неожиданными. В сталинской конституции «очень сильно отошли от диктатуры пролетариата» из конституции 1924 года, уверен Делягин. Вместо «пролетариата» говорилось о трудящихся, и в эту категорию попадали не только работники сельского хозяйства, но и интеллигенция.
«Хотя в ней отрицалась эксплуатация человека человеком и частная собственность на средства производства, в ней было отдельно прописано, что помимо общенародной собственности возможна собственность артелей и кустарей», — замечает Делягин. Иными словами, в ней было заложено право заниматься частным бизнесом, полагает экономист.
Но более всего в Конституции 1936-го удивляет «демократия», уверен Делягин. «Я в свое время страшно удивился, когда обнаружил, что руководящую роль партии закрепил только Леонид Ильич Брежнев в 1977 году, а до этого ее не было», — замечает он. Экономист подчеркивает — в сталинской конституции фиксировалась возможность конкурентных выборов с участием некоммунистических сил.
«По сталинской конституции, депутатов всех уровней могли выдвигать общественные организации, включая культурные, молодежные и профсоюзные. Нигде не было написано, что эти кандидаты должны были быть коммунистами»,
— замечает экономист. Те же возможности содержат документы к выборам в Верховный совет 1936 года. «Вплоть до инструкции, которую публиковала газета «Правда». В ней говорилось: «Вычеркните всех ненужных кандидатов, оставьте нужного», — подчеркивает Делягин.
По его мнению, все это могло быть не просто враньем, а отражением определенной стратегии Сталина, к тому моменту уже не нуждавшегося в демократических ширмах. «При чтении этой конституции возникает полное ощущение, что Сталин действительно хотел ограничить влияние партхозноменклатуры, заложив механизм ее обновления», — замечает экономист.
Если поверить этому предположению, по мнению Делягина, проясняются и последующие события. Партхозноменклатура, увидев подготовку к выборам, испугалась потерять власть и «приступила к превентивному уничтожению потенциальных конкурентов», и поэтому понятен такой «энтузиазм» многих участников репрессий.
«Нечто подобное мы наблюдали в «Единой России», когда объявили параймериз.
Когда бюрократия «Единой России» поняла, что в праймериз придется участвовать, по всей стране началась чистка всех потенциальных конкурентов. Людей, пользующихся общественным авторитетом, из «Единой России» начали выдавливать всеми возможными средствами»,
— проводит параллели Делягин, отмечая, что ситуация, конечно, отличается, ведь и времена сейчас «относительно гуманные».
В свою очередь, Конституция 1977 года принималась, как считает Делягин, в условиях достаточно цивилизованного государства. После Хельсинкских соглашений 1975 года СССР признал ценностью права человека и помирился с Западом. «От неписанных законов и прецедентного права стали переходить к законам писанным», — замечает Делягин.
«Я еще застал советские суды в начале 80-х годов и могу сказать, что за исключением начальства и политических вопросов это были суды независимые и профессиональные.
Сегодняшние судьи, многие из которых не только не читали Уголовный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс, но и не вполне понимают, зачем им их читать, в тех судах не проработали бы и 15 минут и были бы выкинуты не какими-то репрессивными органами, а самим судейским сообществом»,
— сравнивает Делягин.
«России необходим референдум по изменению Конституции»
Конституция 1977 года признала личную собственность и подтвердила право на индивидуальную трудовую деятельность, напоминает экономист. Делягин считает ее самой демократичной в истории страны, но отдельно отмечает, что именно в ней появился пункт о руководящей роли коммунистической партии.
«Это была юридическая фиксация в условиях правового государства, того, что не хотел фиксировать даже такой известный демократ, как товарищ Сталин»,
— подчеркивает экономист.
При этом то, что Михаил Горбачев удалил из Конституции этот пункт, лишило власти ее стержня, уверен Делягин. Именно с назревшим желанием элит жить по закону и этим «удалением сердцевины власти» экономист связывает конституционный кризис 1993 года, катастрофический итог которого определил расстрел Белого дома.
Ответа на вопрос, продолжится ли конституционный процесс в России, или страна просто прекратит существовать, у экономиста нет. Он уверен в одном: чтобы сохраниться, России неизбежно придется создать новый Основной Закон.
Так берут силой чужой и иноземный город….
«Рубеж 90-х годов 20 века — время потери великой советской страны. 12 декабря 1991 Верховный Совет ратифицировал о создании СНГ.
Только 10 человек голосовали против… На западе праздновали победу. Немногие сограждане осознали национальную трагедию и поняли — это поражение в холодной войне. Большинство россиян совершало блуждания россиян за соблазнами — манящими холодными болотными огнями жажды обогащения и сладкой западной жизни. Особо ретивые оказались сейчас у разбитого корыта. Но речь не о них.
1993-ий год стал точкой наивысшего национального падения. Но он же и стал годом национального прозрения. Прозрения на грани гибели.
«Русские» расстреляли из танков свой Верховный Совет — в центре своей столицы. В прямом эфире заранее установленные камеры CNN тиражировали этот кураж и позор «русских» по всему миру . Да, полно, — был это штурм «своей» ли столицы? — Так берут силой чужой и иноземный город….
Расстрел безоружных людей, оружейные залпы и огонь, выбивающийся из окон Дома Совета отрезвил.
Сограждане, поняли, — такого в России не будет больше ни-ког-да. Не должно быть! Ибо в пламени пожара увидели, что не все люди шкурники.
1993-й показал нам не просто сограждан, способных противостоять глупости и лжи. 1993-й год вернул из бездны забвения слово-принцип патриотизм.
1993-й дал героев, способных .жизнью пожертвовать за торжество Правды. Верим, что Господь упокоит их в раю, где лики святых и праведники сияют яко светила; и призрит все их согрешения. Да примет Он жертву их и сохранит Россию. Вечная им память.
Ошибки же, совершенные в блужданиях , на «блудных путях», — надо исправлять. Надо выходить на свой, русский путь».
Кн. Ольга
Нет комментариев
Добавьте комментарий первым.