Елена Зиновьева. Длинные дороги блужданий
Почему древнегреческие философы изобрели Космос? И почему подобное желание не возникло у других народов древности? Кто и когда впервые услышал музыку небесных сфер, угадал, определил акустические волны, создаваемые солнцем и зарождающимися планетами? Таким ли уж темным было средневековье, или “эпоха невежества и варварства” только клише, скрывающее исключительно плодотворный, беспримерный по интенсивности интеллектуальной и художественной жизни временной отрезок с XI по XV век? Надо ли смеяться над схоластикой, или пора признать и ее заслуги в развитии человеческой мысли? А что такое славянское Возрождение, и так ли далека была от гуманистической культуры эпохи Возрождения русская культура XIV–XVII веков в разнообразных ее проявлениях, как это обычно считается?
Пожалуй, уже достаточно интригующих вопросов, чтобы понять, что содержание этой книги — Помпеев Ю. А. Очерки по истории европейской научной мысли / Санкт-Петербургский университет культуры и искусств. — СПб.: Абрис, 2003. — 256 с., ил. — далеко выходит за привычные представления среднеобразованного человека об общем ходе исторического развития. Итак, автор, профессор, доктор культурологии, член Союза писателей России, академик РАЕН, рассказывает о длинных, извилистых путях, которыми шло развитие человеческой мысли, о том, как зарождались, накапливались и распространялись научные знания, какие драмы сопутствовали эволюции и смене научных идей, концепций, мировоззрений.
Временной диапазон? От глубокой древности до наших дней: язычество, античность, средневековье, Возрождение, новое время — вполне традиционная периодизация, доведенная до наших дней.
Географический? Но разве мыслима европейская наука без арабских цифр, которые сами арабы называли индийским счетом, без алгебраических и астрономических изысканий мусульманского Востока? Арабы ввели в обиход такие меры, как карат, миля, дюйм. До XII века Европа была лишь периферийной областью греко-арабской науки, благодаря арабоязычному миру осуществлялось знакомство латинской Европы с классическими трудами древнегреческих мыслителей. Научные достижения народов Азии закономерно включаются в историю европейской мысли. Выявляя взаимосвязь и взаимодействие времен и народов, характеризуя совокупность материальных и духовных условий жизни общества в каждую эпоху, автор создает объемную, целостную панораму, где органично сосуществуют разные культурные среды и цивилизации.
Отдельные очерки посвящены Древней Руси, где открытие мира и человека, определившее западноевропейское Возрождение, происходило самостоятельно и масштабно: в техническом и культурном развитии Русь не отставала от своих западных соседей, свой вклад в общеевропейскую копилку познания мира внесли и российские географы, картографы, историки. Но особое внимание автор уделяет духовным исканиям, умственному движению в православном славянском мире: грекофилы и латинствующие, стригольники, жидовствующие, нестяжатели, иосифляне в спорах и полемике созидали особый русский канон, в котором пиетет сохранялся за духовными ценностями. В противовес рассудочности и логике, развивавшимися в Западной Европе, в православной культуре воцарялись созерцательность и творческая свобода, цивилизация строилась не на формировании инстинктов наслаждения и борьбы, а — на воспитании в людях сочувствия и понимания.
Заслуга Ю. Помпеева в том, что он устраняет те лакуны, что существуют в нашем современном образовании и отнюдь не способствуют ни постижению собственной, заслуживающей уважения ментальности, ни выработке национальной идеи, разговоры о которой перманентно возникают в интеллектуальных кругах и тиражируются в средствах массовой информации. Можно ли вообще говорить о национальной идее в стране, которая не знает своих подвижников? В самом деле, почему в школе изучают великих религиозных реформаторов Запада и ничего не говорят о нестяжателе Феодосии Косом, которого современники ставили в один ряд с Мухаммедом и Мартином Лютером? В книге очерков пусть в усеченной форме, но показаны основные направления, по которым шла мысль отечественных подвижников, представлены воззрения зарубежных мыслителей — очень лестные — на духовную культуру наших предков. Насколько актуально звучат их оценки, можно судить хотя бы по высказыванию славянского энциклопедиста XVII века, хорвата по рождению и католика по вероисповеданию, Юрия Крижанича, работавшего в Москве и предложившего свою философию русского национализма. Осуждая насильственные методы реформаторства, он объяснял свой взгляд: “Русский человек любит правоту, свободу и уважает землю, ненавидит всякое насилие, самовольство и, в особенности, методы делать народ счастливым вопреки ему самому”.
Как и западноевропейская культура, российская дала миру интеллектуальных титанов, сочетавших занятия наукой, философией, художественным творчеством. Хрестоматийный пример, конечно, М. В. Ломоносов, в летописи человеческого разума по размаху деятельности его ставят рядом с такими мужами науки, как Аристотель и Леонардо да Винчи. М. В. Ломоносов внес много русских терминов в научную терминологию: преломление лучей, воздушный насос, удельный вес. Им были введены в научный оборот понятия: горизонт, формула, квадрат, барометр, атмосфера…
В книге много конкретики: естественно, читатель найдет рассказы и о крупнейших инновациях, изобретениях, эпохальных теоретических открытиях. А еще — модели природы, классификации наук, впервые появившиеся в античные времена и постепенно усовершенствовавшиеся и усложняющиеся. А еще — сведения о становлении всемирно известных академий, школ, научных и образовательных обществ. И, конечно, ошеломляющее обилие имен — тут и мыслители древности, и гении эпохи Возрождения, и корифеи новой науки: их воззрения, труды, биографические данные. На протяжении всего обозримого прошлого великие всех народов размышляли над тем, что такое наука, процесс познания, их роль, место в человеческом обществе. Для исторической реконструкции эволюции научных представлений автор обращается к капитальным произведениям выдающихся ученых прошлого, зарубежных и отечественных: И. Г. Альштед, В. Уэвелл, Дж. Сартон, А. Койре, Дж. Бернал, К. Р. Поппер, Дж. Агасси, Н. Карамзин, Т. Грановский, С. Соловьев, В. Вернадский. Перечислять бессмысленно: именной указатель занимает 6 страниц. Примерно столько же отведено и под библиографию.
Автор умело направляет мысль своего читателя, побуждая его к самостоятельным исследованиям, иногда пользуясь экстравагантными и полемически заостренными цитатами из трудов известных и забытых классиков, иногда прямо отсылая его к книгам, ставшим библиографической редкостью.
Такой библиографической редкостью является, например, трехтомник немецкого историка средневековья и эпохи Возрождения Леонардо Ольшки — “История научной литературы на новых языках” (Германия; 1922–1927, Россия, 1933 — 1934). Сведения о самом авторе в научных энциклопедиях отсутствуют, а между тем Л. Ольшки ставит массу принципиальных вопросов, проливая неожиданно яркий свет на прошлое. Почему такие исполины в области научного мышления, как итальянский врач, ботаник и философ Андреа Чезальпино (1519–1604), великий Ньютон и шведский естествоиспытатель Карл Линней (1707–1778), отказывались от употребления родного языка в пользу латинского? Почему еретик и герой трехтомника Джордано Бруно, его современники Галилей, Декарт и Кеплер писали то на одном, то на другом языке? К какому читателю были обращены те и другие работы, и как происходил у них выбор языка? Всегда ли переводчики научной литературы, особенно индусских и знаменитых греческих первоисточников, арабских, еврейских, обладали теми знаниями, которые были необходимы для столь ответственной работы, чтобы избежать роковых ошибок?
Очерки Ю. Помпеева информационно насыщены, но не только информационная насыщенность определяет их ценность — они заставляют читателя думать. Приведу две цитаты: “Когда в истории науки изображается, что каждый новый философ стоит на плечах другого, а культура Египта породила культуру Греции, и все они вместе образуют восходящий ряд, — это одна из рабочих гипотез нынешних культурологов, представление, перенесенное ими в историю культуры из механики”; “В плане великих идей и научных методов современная наука в значительной мере опирается на изыскания и размышления ученых прошлых веков. Хотя все наши представления о прошлом вполне могут быть отнесены к продукту человеческой фантазии”.
Нет комментариев
Добавьте комментарий первым.