Виктор Чернышев. И еще раз об «оболганном старце» Григории Распутине и о Грозном Царе Иоанне.
Сегодня развернулась целая дискуссия в православной среде о Григории Распутине. Безусловно, что история – это пространство диалога Бога и людей, а поэтому голос исторического предания для нас очень важен. Наши «ревнители» не имеют реального опыта церковного послушания, у многих из них уже сформировались диссидентские привычки, привычки к бунту. Опровергать все мифологемы, связанные с Распутиным не представляется возможным, потому что на их месте возникают все новые и новые. Так, в свое время на радио «Голос России» от Жанны Бичевской прозвучала очередная сплетня, что дескать, Распутин – это тайный монах и даже священник. Он ездил на Афон, и там его тайно рукоположили и постригли, поэтому он и был духовником Царской Семьи.
Сами по себе эти сообщения не имеют вероучительного значения, но удивляет то, с какой настойчивостью такого типа люди ищут повода, чтобы сказать «нечто значущее», даже если это «значущее» становится ядром, стремящимся сокрушить церковное каноническое сознание.
Причина появления подобных мифологем заключается в недостаточной духовной культуре людей, присоединяющихся к Церкви, и сразу начинающих «учить», хотя сами совершенно неподготовлены и слепо восприняли высказывания тех, кто на шаг опередил их в церковности. Сознание бывшего «советского гражданина» расколото, привычка жить двойной жизнью вошла в плоть и кровь наших людей: с одной стороны – походы на партсобрания, а с другой – пересказ политических анекдотов и кукиш в кармане.
Сегодня все против чего-то борются: против Патриарха, против глобализма, масонов, идентификационных кодов…Возле этих группировок создается постоянная атмосфера скандала, ажиотажа, склок. Вот уже говорят, что надо канонизировать и Ивана Грозного, Игоря Талькова, и даже есть уже иконы «святого Иосифа» (Сталина). И куда мы придем? Как говорил ныне покойный митрополит Владимир Сабодан, те люди, которые требуют канонизации Распутина и Ивана Грозного – это или недалекие умом люди, или откровенные провокаторы. И Грозный и Распутин сыграли свою роль в истории России, положительная она или отрицательная – об этом скажут историки. Если она была неправильно оценена в дореволюционной или советской истории, то сейчас есть возможность, ссылаясь на исторические документы и свидетельства, опровергнуть данную им оценку. Но даже если историки и сумеют это сделать, это еще не значит, что их надо причислить к лику святых. История сохранила для нас множество имен выдающихся людей, которые в свое время сыграли важную положительную роль для государства, народа и Церкви. Но они не канонизированы. Требования канонизации Распутина и Ивана Грозного таят большую опасность внести в церковную среду соблазн, посеять недоверие, сомнение, дискредитировать саму идею святости и стать причиной раскола. Поэтому сама эта идея носит провокационный характер. И какие бы аргументы ни приводили сторонники канонизации, они не могут быть достаточными, поскольку не было и нет общенародного почитания этих лиц. А раскручивание в прессе этой темы – это обработка общественного мнения политически заангажированными околоцерковными СМИ для искусственного превозношения их неподтвержденных добродетелей.
Еще Патриарх Алексий Второй говорил, что если речь идет о канонизации царя Ивана Грозного, то в этом случае нужно деканонизировать митрополита Московского Филиппа, преподобного Корнилия, игумена Псково-Печерского, и многих других, убиенных и замученных Грозным. Ведь нельзя же вместе поклоняться и убийцам, и их жертвам. Безусловно и то, что эти псевдоревнители Православия действуют не вполне осознанно, а подчиняясь своим эмоциям, своей жажде сильной власти, своему стремлению увидеть в государстве порядок. Но, как известно, жестокостью и насилием, которые есть сами по себе зло, можно на какое-то время ограничить проявление зла, страхом можно загнать насилие в подполье, где оно вырастет в геометрической прогрессии. В истории были случаи, когда на эшафоте рубили карманнику руку, а его подручные, пользуясь большим скоплением народа, тут же лазили по карманам. Победить зло и исправить жизнь возможно только осознанным глубоким покаянием и изменением всего строя личной жизни. Христос в притче о Добром Самарянине сказал слушающему: «Иди и ты поступай так же». Не сказал: « Ищи таких поступков от людей», но сам поступай милостиво к ним.
Известный церковный историк В.Цыпин утверждает, что вопросу канонизации Распутина было посвящено несколько заседаний синодальных комиссий, где в результате тщательного исследования этого вопроса комиссия выработала адекватный подход к этой теме. В заключительном выводе говорилось, что общение Царственных Мучеников с Распутиным объясняется тем, что Распутин, как виделось императрице, мог помочь ее сыну Алексею в страданиях. Поэтому он представлялся ей и религиозно одаренным человеком, возможно, она считала его старцем в собственном смысле этого слова. Вывод комиссии однозначен: «Даже если это так, то мы имеем дело с ее заблуждением. Канонизация императрицы вовсе не исключает ее ошибочных суждений, в том числе и религиозного характера». Ведь даже среди Святых Отцов бывали разногласия, в том числе по серьезным вопросам. Например, святитель Игнатий Брянчанинов был против отмены крепостного права («Аще хощеши быти болше всех, поработи себя»), тогда как святитель митрополит Филарет Дроздов был за его отмену и даже был автором самого Манифеста.
Да, кровь мученичества много значит и многое искупает. Но когда сегодня эта канонизация используется для того, чтобы и Распутина внести в святцы, понятно, что здесь мы дело имеем со злонамеренной инициативой.
Или вот еще один литературный «перл» с длинным названием «Мученик за Христа и за Царя Человек Божий Григорий, Молитвенник за Святую Русь и Ея Пресветлого Отрока» (Москва, 2000г), достойный пера Салтыкова-Щедрина. Процитируем отдельные места. Так, в этом «житии святого мученика схимника Григория Нового» сказано, что с «Вырубовой он ходил на крейсере «Варяг» в Верхотурье и в Тобольск» (стр. 151). В другом месте описывается подвал «масона Юсупова», где был Распутин убит: «В углу была брошена белым пятном огромная шкура белого медведя, недавно приобретенного хозяином в поездке по Индии и безжалостно им убитого. В сатанинских ритуалах шкура медведя являет собой знак сатаны» (стр.176). Или вот еще: «Распутин понимал язык животных» (стр.406). И все это в опусе излагается вполне серьезно.
И напоследок еще несколько слов об Иване Грозном, которого «ревнители» также требуют канонизировать. 9(22) января наша Церковь празднует память священномученика митрополита Московского Филиппа, который царем Иоанном был лишен сана в 1566 году, а 23 декабря 1569 года опричником Малютой Скуратовым по приказу царя задушен. 3 (16)июля мы вспоминаем перенесение святых мощей святителя Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву.
В «Истории Церкви» митрополита Макария мы читаем: «Царь прибыл в Новгород и в продолжение шести недель совершал свои страшные казни. Ограблены были не только жилища граждан, но и все монастыри, все церкви… До пятисот игуменов, иеромонахов, иеродиаконов и старцев были всенародно поставлены на правеж и по повелению царя забиты палицами до смерти, а потом развезены по своим монастырям для погребения. Всех священников и диаконов новгородских церквей заключили в оковы и ежедневно с утра до вечера секли на площади, требуя с каждого по двадцати рублей пени. Архиепископ Пимен, которого Иоанн назвал главным изменником и виновником казней, постигших Новгород, подвергся крайнему поруганию: с него сняли святительские одежды, посадили на белую кобылу и привязали к ней ногами, вручили ему бубны и волынку, и как шута возили по улицам города» (Полн.собрание русских летописей. Том 3. Стр.159).
Такое над церковными людьми мог совершить только психически нездоровый человек, каковым, судя по его поступкам, Иван Грозный и был.
По свидетельству летописи и монастырскому преданию, царь собственноручно умертвил игумена Корнилия и ученика его Вассиана, о чем сказано даже в церковной службе (Четьи-Минея, 20 февраля), где в стихире на «Господи, воззвах» сказано: «…Земное шествие скончавая славно, царем неправедно убиен быв, с мученики венчався, Корнилие».
Братия Псково-Печерского монастыря были тогда свидетелями убиения царем преподобномученика Корнилия и его ученика. Поэтому в службе Собора Псково-Печерским святым, написанной по благословению Духовного собора старцев уже в наше время, следуя монастырскому преданию, в истине которого ни у кого нет оснований сомневаться, мы читаем: « К безумию склонися Царь грозный и смерти тя предаде: тем же и освятися твоею кровию обитель Псково-Печерская».
***
Смею заметить досточтимому оппоненту Игорю Евсину: http://ruskline.ru/analitika/2016/04/01/grigorij_rasputin_i_glavnye_dovody_ego_porochnosti/ , что моя заметка о Распутине опубликована в полном объеме под первоначальным названием «Злой дух России» на сайте РНКЦ Народный Дом:
http://rusnardom.ru/viktor-chernyishev-o-rasputine-zloy-duh-rossii/
В этой публикации о незначительности личности Григория Распутина я уже сказал со ссылкой на мнение князя Алексея Павловловича Щербатова, бывшего свидетелем рассказов Феликса Юсупова об убийстве Григория Распутина, вырисовывавшего себя национальным русским героем, спасителем Отечества. Сам князь Щербатов воспринимал эту историю несколько скептически, считая Распутина скорее одним из проходимцев, каковых было немало в то неспокойное время и в Петербурге, и в Москве. Князь-историк не считал Распутина серьезным политиком, способным кардинально влиять на решения Государя и вообще на Царскую Семью. По словам Юсупова, бывшего фаворита Распутина, на него пала эта историческая миссия из-за доверия, которое питал к нему Распутин. Рассказы Юсупова вызывали разную реакцию. Князь Алексей Павлович Щербатов и его окружение считали это убийство откровенно грязным: участники его ничем не рисковали, и претензия на геройство ими не поддерживалась. Все они: Великий князь Дмитрий Павлович — член Царской династии, Юсупов, женатый на племяннице Государя, Пуришкевич — депутат Думы, понимали, что защищены от правосудия негласной неприкосновенностью.
Напомню, что не являюсь исследователем одиозной личности Распутина. Надеюсь, автор книги об «оболганном» Распутине расширит библиографию своей монографии за счет цитат из книги «Право на Прошлое», кои и привожу здесь же. Замечу, что мама «масона» Великого князя Николая Николаевича (младшего) — Великая княгиня Александра Петровна, прославлена во святых как преподобная Анастасия Киевская, основательница Покровской обители в Киеве.
Адъютантом В. к. Николая Николаевича был князь Павел Борисович Щербатов, предводитель Харьковского дворянства — отец князя Алексея Павловича Щербатова (1910-2003), профессора истории в США, автора книги воспоминаний «Право на Прошлое» (М. 2005, изд. Сретенского монастыря). Благодаря этой книге мы имеем значимые сведения о В. к. Николае Николаевиче: «в первые дни войны отец пошел на фронт адъютантом В. к. Николая Николаевича, дяди Николая II, главнокомандующего русской армией. Великий князь был неплохой военачальник. Жаль, что государь сменил его так рано, в 1915 году, решив сам возглавить армию. Это было ошибкой. Генеральный штаб тогда находился в руках подозрительных элементов, таких как Бонч-Бруевич, бывший социал-демократ, после Октября ставший членом редакции большевистской газеты «Рабочий и солдат», будущий военный министр Поливанов и генерал Рузский. Еще одно опрометчивое решение — участие в операции на территории Восточной Пруссии, закончившееся поражением русских. Отец говорил: «Какая глупость посылать лучшие войска для спасения Парижа. Мы понесем потери, нам же это ничего не даст». Так и произошло. Но фронт все-таки держался. Вместе с Николаем Николаевичем, отстраненным от руководства армией, отец переехал в Тифлис, где располагалась штаб-квартира представителя царского правительства на Кавказе — кавказского наместника».
Князь Алексей Щербатов пишет в своей книге «Право на Прошлое» о В. к. Николае Николаевиче как о монархисте: «После гибели царской семьи отъезд великого князя стал новым ударом по монархистам. Дело в том, что Николай Николаевич по-прежнему имел высокий авторитет в армии, особенно среди солдат, и долгое время считался своего рода «знаменем» белых. На самом же деле близкому к нему окружению было известно, что он после отречения, которое его буквально сломило, разуверился в победе и по той же причине в критический момент не поддержал генерала Антона Ивановича Деникина. Теперь оставалось лишь надеяться, что революционное правительство не продержится долго. Если в канун нового, 1918 года отец еще вдохновенно и уверенно произносил тост о том, что этот год станет судьбоносным, поскольку, скорее всего, удастся сбросить большевиков, то после расставания с великим князем энтузиазм его упал. Николай Николаевич, один из реальных претендентов на престол, однозначно мог устроить контрреволюцию еще летом 1917 года, когда армия, находившаяся на турецком фронте, была на его стороне. Напомню, что русская армия, начиная с эпохи декабристов, перестала играть самостоятельную политическую роль, как при Екатерине II. Во времена правления Николая I, обоих Александров: I и II, а также Николая II военная организация страны превратилась в аполитизированную, послушную правителям армию. Когда-то фельдмаршал Барятинский выступал с предложением сделать армию независимой, подчиненной только профессиональным военным, но проект не был одобрен. С учетом существовавшего положения дел можно сказать, что у великого князя имелось достаточно возможностей и времени для принятия действенных мер в период с Февральской революции до Октября. Не попытался он использовать и Кавказскую армию, которая не имела в своем составе сильного русского пролетариата, оставалась верной России и нетронутой всеобщим разложением мнимой свободой. Кавказцы и армяне, не желавшие победы турок, черкесы, дагестанцы и грузины могли бы пойти за великим князем. Многие лелеяли мысль о перевороте с участием Николая Николаевича. Об этом мне рассказывал его пасынок, Сергей Григорьевич Лейхтенбергский, сын жены от первого брака. Кто-то считал, что Николай Николаевич струсил. Трудно сказать, но временами такая мысль посещала и меня. В последний раз я видел великого князя в 27-ом году в городе Антиб на юге Франции. Устроился он совсем неплохо, во многом благодаря своей богатой жене, Анастасии Николаевне. ( Открывшей в корпусах Покровской обители в Киеве во время Первой мировой войны, в 1914 году, лазарет для больных и раненых воинов на 225 коек («Преподобная Великая Княгиня Анастасия Киевская», Киев, 2010, Св-Покровский женский монастырь) — прим. В.Ч). Супруги старались казаться довольными жизнью, но из разговоров все яснее становилось, насколько сильно великий князь переживал потерю России. Я не удержался и спросил:
— Почему вы не взяли правительство в свои руки в 17-ом году?
Он, в несвойственной для него грубой манере, глухо ответил:
— Это никого не касается.
И между нами повисла пустота. Я вдруг увидел, что так же пусто в их большом доме, пасынок Лейхтенбергский, живший здесь некоторое время, уехал, они — такие трогательные, одинокие, слабые… От встречи остался горький привкус. Через два года Николай Николаевич умер, на похороны ездил только отец. Вернулся грустным, но рассказать ничего необычного или примечательного не мог. Лишь бросил фразу: «Печально и трагично».
«Обе сестры, Анастасия и Милица, дочери короля Черногории, Николая, слыли женщинами красивыми и властными, были начитанными и умными. Они занимали высокое положение в петербургском обществе и, интригуя в пользу Черногории, пытались влиять на политику России, втягивая страну в религиозные распри, раздиравшие Югославию. Существовало мнение, что они сыграли роковую роль в развязывании Первой мировой войны. Именно черногорки ввели Григория Распутина в круг императрицы, искавшей любую возможность исцелить наследника престола от смертельной болезни, и таким образом еще больше упрочили свое влияние при дворе. Думается, не напрасно первый супруг Анастасии Николаевны герцог Лейхтенбергский называл сестер «черногорскими пауками», — свидетельствует князь Щербатов.
Воспоминания Алексея Павловича содержат и такой эпизод: «В 30-ых годах отец, через которого старались получить контакты во Франции, в частности с великим князем Николаем Николаевичем, рассказал мне об организации «Трест», под благими намерениями которой скрывались провокационные попытки выйти на остатки Белой армии за рубежом. Когда стало ясно, что Ленин умирает, Дзержинский взял на себя инициативу и основал «Трест» с целью распространения слуха, что антиправительственная группа белых, оставшихся в России, достаточно сильна и готовится совершить переворот. Это была ловушка. К несчастью многие поверили, вернулись. Их, конечно, уничтожили».
Профессор Виктор Михайлович Чернышев
Нет комментариев
Добавьте комментарий первым.